НИИ особого назначения

— Ох… Ну и дрянь, — машина снова качнулась. — Сейчас блевану… Да уберите от меня свои бумаги, будто я и так не знаю, что они у вас в порядке, у ботаников.

— Сам ты ботаник, сержант, — огрызнулся Роман. — Мог бы сразу пропустить, а не мурыжить нас тут.

— Правила такие, — сказал сержант. Потом снова раздался грохот, и машина затряслась. Роман захлопнул багажник. Голоса снова стали звучать глухо и неразборчиво.

Синхронно хлопнули дверцы. Бочку снова затрясло — машина тронулась.

Теперь Настя вела гораздо аккуратнее. Притормаживала перед поворотами, не форсировала ухабы в лоб. А может просто дорога стала получше.

И потянулась вторая половина вечности. Машина остановилась, когда я уже начал думать, что когда меня достанут из бочки, то придется ампутировать мне обе ноги, потому что чувствовать их я уже перестал.

— Клим, ты как там? — крышка бочки распахнулась. — Сам выберешься или тебе помочь?

— Что за дрянь это была? — спросил я, ворочаясь.

— Ампулу с тиоловой смесью раздавил, — хохотнул Роман. — На всех животных, у которых есть обоняние, дейсвтует безотказно. Завалялась случайно в кармане, вот и пригодилась.

— Ты бы хоть предупредил, — я ухватился руками за края бочки и попытался разогнуть колени.

— Откуда же я знал, что он проверять полезет, — Роман рассмеялся, будто он занимался чем-то ужасно веселым, а вовсе не провозил нелегала через КПП в бочке из-под удобрений. — Импровизация, получается. С ракетным топливом этот номер бы не прокатил. Ну что, как себя чувствуешь?

— Сносно, — сказал я, медленно поднимаясь в полный рост и оглядываясь.

Глава 4

Знак был дурной. Господин Голядкин чувствовал это и благоразумно приготовился с своей стороны ничего не заметить.

Ф.М. Достоевский “Двойник”.

Сознание возвращалось медленно и рваными фрагментами. Сначала я услышал голоса. Они пробивались будто бы через ватную стену. И доносились откуда-то справа. Наверное, этот бубнеж меня и разбудил. Вот из-за этого я и не люблю ночевать в хостелах. Я пробурчал что-то насчет придурков, которым вечно не спится, попытался повернуться на другой бок и натянуть на голову подушку. У меня это не получилось. Руки что-то держало.

Тут вернулся еще один фрагмент сознания. Я вспомнил вчерашнюю ночь, прапора Семеныча с матюгальником. Валькирию Настю и кучерявого Романа. Мне что, это все приснилось?

Уф, ну слава яйцам…

А то я чуть было не подумал, что кукушечкой двинулся.

Наверное я вчера в этом «Куйве» расслабился, поддался соблазну попробовать местные настойки, перебрал, устроился в хостеле по соседству, и…

Да что мне такое мешает на руке? Я дернулся сильнее. Определенно что-то держит запястья. И в сгибе локтя какое-то неудобство.

Стоп. А может не было никакого хостела? Может я поехал по навигатору, не вписался в поворот и… Я попытался открыть глаза.

Поморгал, восстанавливая резкость.

Да, точно. Похоже на больничную палату. Белый потолок, матовые лампы-шары, косые солнечные лучи пробиваются сквозь желтые листья за окном.

— Эй, Клим, ты как? — раздался прямо над ухом знакомый голос. В поле зрения вплыла шапка курчавых волос. — Максим, как он? Слишком долго что-то в себя приходит…

— Да в норме он, — сказал другой голос. Я повернул голову. Роман был в белом халате. А рядом с ним стоял высоченный антрацитово-черный парень. — Эй, Клим! Сколько пальцев показываю?

Может это игры подсознания такие? Кучерявый Роман приехал ко мне на скорой, а пока я валялся в отключке, мне привиделось целое приключение с его участием.

— А почему он молчит? — спросил Роман.

— Не боись, Роман, сейчас он все вспомнит, и ты еще пожалеешь, что у него голос прорезался, — чернокожий доктор громко захохотал, демонстрируя два ряда идеальных жемчужно-белых зубов.

— Что вспомнит? — прохрипел я. Откашлялся. Понял, что жутко хочу пить. И есть.

И тут вернулся еще один кусочек реальности. Как я выбрался из бочки в каком-то не то гараже, не то ангаре. И пока я крутил головой, что-то больно кольнуло меня в шею. Ноги сразу стали ватными и подломились. Настя успела меня подхватить, чтобы я не рухнул на серый бетонный пол. А Роман махал руками у меня перед лицом и что-то кричал. Слова плохо доходили до угасающего сознания, но кое-что разобрать успел. Что-то вроде: «Прости, Клим, это для твоего же блага!»

— Ты меня вырубил! — зарычал я и рванулся. Ремни больно врезались в запястья. — Эй, что за херня? Почему я привязан?!

— Тихо, тихо, Клим! — черный доктор склонился надо мной. — Подожди, я катетер уберу…

— О, я вижу, ты вспомнил! — неожиданно обрадовался Роман. — Вот и прекрасненько. Вот и отличненько.

— Подожди, Рома, дай мне минутку, — пророкотал над самым ухом голос доктора. — Клим, сейчас внимательно следите за этой штукой.

Он поднял перед моим лицом медицинский молоток. Отвел его вправо. Потом влево. Поднял повыше. Кивнул и сунул в карман.

— Все, он весь твой, — заявил он и выпрямился. — Сам с браслетами справишься или тебе помочь?