Нифельшни из Хаоса

Порывы завывающего ветра метали в лицо Крэйла раскаленную шрапнель, но тот и не думал прятаться. Лишь заботливо укрыл голову Марори, не позволяя стихии поранить ее еще больше.

Глупость, но отчего-то она казалась очень важной.

— Я так много тебе не сказал. Все думал — будет еще время, когда все закончится. Да и не умею я говорить правильные нужные вещи. А теперь думаю — дурак. Говорил бы неправильные, пусть бы даже полную чушь. Но говорил.

В небольшом отдалении в воздухе буквально из ничего появилась светящаяся точка. Затем еще одна и еще. Зависшие между огнем и тьмой, они трепетали, будто пламя свечи на сквозняке. Трепетали, но не гасли.

— Зато теперь у меня полно слов. Времени правда немного. Знаешь… — на губах Крэйла на мгновение появилась улыбка, но тут же снова исчезла. — Я даже присмотрел комнату в доме, которую можно было бы переделать в детскую…

Черные смерчи рождались снова и снова. Они тянулись вниз, вцеплялись в огненное безумие и уже не отпускали его, высасывая из него всю мощь, всю энергию. Стало заметно темнее, ветер еще усилился, превратился почти в бурю. Крэйлу требовалось немало усилий, чтобы просто усидеть на месте.

Что ж, похоже, они не сгорят. Хаос исчезнет в непроглядной мгле, как только иссякнут его последние силы.

Мрак едва нарушали гаснущие языки пламени и странные святящиеся точки, мечущиеся в потоках ветра, точно самоубийцы в безумном танце. Вот за ними потянули белые росчерки. Вот они стали ярче… нет, не ярче — их самих стало больше. Светляки слетались со всех сторон, выныривали из кромешного мрака и тут же пускались в пляс, закручиваясь по спирали вокруг камня, на котором обосновался Крэйл. Постепенно их стало так много, что в своем мельтешении они поднялись высоко вверх, к самой мгле, образовав подобие светящегося столба. Свист ветра сделался нестерпимым. Шанатара будто заживо полосовали десятки циркулярных пил.

Свет резал глаза, выжигал их, проникал глубже, норовя обратить мозг в горстку пепла.

Крэйл закрыл собой Марори.

Нет, он не позволит стихии забрать ее у него!

— Ну вот и все, Кусака, — прошептал он, хотя не услышал бы собственный голос, ори во всю глотку.

Столб света взорвался всепоглощающим пламенем, накрыл, вдавил в камень, в Марори, обратил в прах, в ничто.

Он с трудом разлепил веки. Перед глазами все плыло. Дым, гарь, раскаленный воздух… и она — в ореоле белого свечения, всего в нескольких шагах от него.

— Что случилось?

— Мы умерли, — распухшим языком промямлил он.

Свечение вокруг нее быстро бледнело, пока не исчезло вовсе.

— Ты все же убил ее?

— Кого?

— Темную.

— Ты же просила.

Она шагнула к нему — обычная девчонка из прошлого, еще не измененная трансформацией, не обезображенная синяками и ранами.

— Тогда почему ты все еще здесь?

Она оглянулась, посмотрела вверх.

— Я там, где должен быть — с тобой.

Она присела рядом, едва касаясь, провела пальцами по его подбородку, откинула спутавшиеся волосы с лица.

— Мы победили, — несмело улыбнулась, будто не верила собственным словам. — Хаоса больше нет… скоро не станет.

— Кусака… — Крэйл протянул руку — и Марори обхватила ее ладонями — теплыми и мягкими.

— Не знаю, как… — замотала она головой. — Я — есть Хаос. И он отпускает меня.

— Ты жива?

— Не уверена, пока ты меня не поцелуешь, ископаемый шанатар, но давай сделаем это в другом месте.

Крэйл порывисто поднялся, почти вскочил на ноги — тело тут же отозвалось сотней раздробленных костей и порванных мышц, но на эти мелочи было плевать. Абсолютно плевать!

Марори улыбалась и плакала — слезы обильными ручьями текли по ее щекам.

— Неужели и могучий шанатар плачет, как девочка? — она коснулась его щеки.

— Ага. Подобрались две плаксы, — не стал отпираться Крэйл и сграбастал Мар в охапку. — Я люблю тебя, Кусака. И больше никуда не отпущу. Даже не пытайся улизнуть.

— И не надейся от меня избавиться, Клыкастый.

Марори сдернула тонкую завесу — и они, крепко держась за руки, шагнули в реальный мир.

Эпилог

Три года спустя

— Чувствую себя придурком.

Марроу с растерянным видом одернул манжеты идеально белой рубашки под пиджаком, потянул вниз рукава, расправил полы.

— Успокойся уже, Магистр. Отлично выглядишь.

Марори щелчком сбила с его плеча несуществующую пылинку, отступила, рассматривая эрелима со всей возможной строгостью. И когда он снова разволновался, от души засмеялась.

— Самый молодой в истории Эльхайма Магистр, «темная лошадка» среди претендентов и самый большой упрямец, насколько я помню.

Эрелим поморщился, как будто она основательно его пропесочила.

— Ты уже приготовил речь?

— Речь?

— Для студентов Первого круга. Ну, что ты как в первый раз?

— Потому что и есть в первый раз!