Ничто суть всё

Так что я ничего не могу сделать, чтобы перестать искать?

Никого нет, а пытаться перестать искать — это поиск того, чтобы перестать искать! Дело не в том, что вы ничего не можете сделать. Там просто никого нет. Всё, что есть, — жизнь. Всё, что есть, — бытие. Оно не происходит с кем–то. Это просто бытие. Трудность в том, что вы думаете, что вы человек, который должен что–то найти. Нечего находить. Нечего ждать. Абсолютно нечего знать или осознавать. Это — всё, что есть.

Так каким же образом осознание этого всё меняет?

Позвоните мне, когда это произойдёт. Это просто совершенно не поддаётся описанию. Вы этого не осознаёте, осознание этого с вами происходит. Это потрясающе. Извините.

Хорошо.

И что в этом потрясающего, так это то, что это не экстаз, это не блаженство. Это совершенно неописуемо. Видимо, это произошло с кем–то во Франции во время выездного семинара на выходные. Он наполовину переплыл реку, и тут это произошло, а рядом с ним плыл другой парень, и он понял, что «Я никак не смогу описать ему, что это такое». Это абсолютно потрясающе, но что удивительно — это нечто абсолютно обыкновенное и естественное. Будучи ищущими, существует пелена между ищущим и безвременным бытием. Это пелена отделения. Она иллюзорная, но очень сильная, и мы не можем сквозь неё видеть. И мы продолжаем видеть всё, что есть «там». Мы не понимаем, что бытие не вовне или внутри, не сверху или снизу, не «до» или «после».

Но у него есть какое–то иное чувственное…

Нет. Нет. Нет никакого иного чувства. То, что вижу я, видите и вы. Ничто не меняется, но всё видится так, как оно есть.

Это другое восприятие?

Восприятие полностью, фундаментально другое. Однако это восприятие возникает в бытии.

+ + +

Тони, по своему опыту я замечаю, что есть что–то, что осознаёт все эти вещи: я осознаю мысли, которые приходят мне в голову, разного вида причины, разного вида следствия, разные чувства, однако, когда я смотрю, «кто же такой этот „я“», там ничего нет. И, однако, есть что–то, что осознаёт всё, что происходит.

Осознанность всё ещё почти неуловимо двойственная. Существует осознанность того, что вы сидите на стуле. Так что есть две вещи — сидение на стуле и осознание этого. А освобождение находится абсолютно за пределами наблюдателя, осознанности и всего такого. Осознанность — это всё ещё опыт, переживание. И трудность с такими вещами, как самоисследование, заключается в том, что люди входят в эту осознанность, но не могут в ней надолго оставаться — очевидно, так как она всё ещё находится в этой истории о времени и пространстве. Это всё ещё часть сна. Это всё ещё преходяще. Оно приходит и уходит. В ней нельзя остаться надолго, а мы пытаемся и не можем.

Существует лишь одна константа — бытие. Оно никогда не уходит. Оно не приходит, и оно не уходит. А мы бегаем и ищем его: «Где оно? Где же оно?» Нельзя практиковать бытие. Кто–нибудь практикует дыхание? Кто–нибудь практикует сидение на стуле? Нельзя достичь бытия. Бытие — это всё, что есть, и оно разговаривает посредством чувств.

Чувства кричат нам: «Смотри, вот я где». Пять чувств, эмоции и мысли — всё это бытие, которое просто есть, и ищущие ищут то, что уже есть, то, что просто кричит о себе, и вместе с тем не может быть познано.

+ + +

Где же тогда место смерти, ведь тогда уже не будет бытия?

Всё это и есть о смерти. Вы пришли сюда умереть. Вы заплатили десять фунтов… (смеётся) На самом деле, это довольно дёшево. Всё это — об окончании сна об индивиде. Это о смерти отдельного индивида.

Да, но не о настоящей смерти.

Это то, что происходит в момент физической смерти. При физической смерти всё, что остаётся, — это освобождение. Смерть — это конец сна об отдельном существовании индивида. И это происходит или когда человек пребывает в теле, или во время явления, которое мы называем смертью.

Но когда, как вы говорите, исчезает сон об отдельном существовании, человек всё ещё находится здесь.

Здесь никого нет… Вы разговариваете с «ничем».

Здесь есть тело. Я это имею в виду, когда говорю о настоящей смерти. Наше тело всё ещё здесь.

Это не чьё–то тело, это бытие в форме тела.