Один полицейский подошел к ней и спросил: «Кто ты такая?»
Она хихикнула и ответила: «Не знаю».
«Откуда ты?»
Она снова засмеялась и сказала: «Не знаю».
«Куда ты идешь?»
«Не знаю».
Один полицейский открыл ее сумку и вытащил оттуда ее удостоверение личности. Они рассматривали его несколько секунд, затем схватили ее, засунули в фургон и увезли.
А я подумал про себя: «Вот что такое „ночь в Берлине“».
Я не мог понять поведение этих полицейских. Она ни к кому не приставала и никому не мешала своим смехом. Мы были единственными людьми рядом с ней, и мы получали удовольствие от ее смеха.
На следующий день я спросил одного из моих немецких друзей, за что ее арестовали. После того как я описал события предыдущего вечера, он стал очень серьезным и сказал:
«Она вела себя неподобающим образом. В этой стране не разрешается так вести себя».
Мы гуляли по улицам и смотрели по сторонам. Был поздний вечер, но многие магазины были все еще открыты. Учитель остановился и показал на красивую девушку, которая стояла на тротуаре. Мне показалось, что она ждала своего заказа в одном из магазинов фаст-фуда, которые располагались вдоль улицы.
Он показал на нее и сказал: «Посмотрите на девушку, которая там стоит. Какое у нее красивое, невинное лицо!»
Что-то в ней озадачило или привлекло его. Он продолжал смотреть на нее очень странным взглядом, словно пытаясь заглянуть ей в душу и узнать больше о ней. Он несколько раз высказался о ее красоте и невинности и один раз заметил, что он поражен ее чистотой.
В конце концов мы отправились дальше, но через несколько шагов мы заметили, что девушка начала смеяться. Сначала она просто улыбалась, но затем начала хихикать, и в конечном итоге предалась безудержному экстатическому смеху, который Пападжи описывает каждый раз, когда рассказывает эту историю. Как он сказал, в конце концов приехал полицейский фургон и увез ее, потому что экстатическое поведение в общественных местах явно осуждается на Западе. Я думаю, что учитель просто смотрел в ее душу, чтобы увидеть ее изнутри, но сила его взгляда случайно вызвала у нее приступ смеха. У нее была чистая, невинная душа, и достаточно было небольшого воздействия, чтобы привести ее в состояние счастья и экстаза.
Я сказал ему, что у меня есть сильное желание найти людей, которые могут быть просветленными, и я думал, что христианские монастыри – это хорошее место, чтобы начать поиск. Мне было интересно, дает ли христианство миру просветленных людей. Лучше всего судить о религиях и духовных практиках по их результатам. Хотя я знал, что это маловероятно, все-таки я думал, что в каком-нибудь из этих монастырей живет никому не известный Рамана Махарши или Нисаргадатта Махарадж.
Я попросил Йоахима организовать для меня программу, которая бы включала в себя встречи с христианскими монахами-созерцателями. Я хотел увидеть своими глазами, какой опыт дает им их религия и их духовные практики.
Мы встретились с аббатом, который сначала пригласил нас поприсутствовать на службе. Там были красивые песнопения, которые, очевидно, понравились учителю. Потом мы познакомились с несколькими монахами. У нас был очень хороший сатсанг, потому что один из тех, с кем мы познакомились, получил глубокий опыт в присутствии учителя. Я помню, что он был знающим, очень ученым и очень умным человеком, но во время сатсанга отбросил свой впечатляющий интеллект и позволил учителю проникнуть в его сердце. По его лицу было видно, что он таял от любви. Было очень приятно видеть, что этот человек, который, конечно, был убежденным христианином, получил такой глубокий опыт в присутствии учителя.