Ничто не разлучит нас

Она резко и неожиданно для себя хлестнула его ладонью по лицу. Ее щеки вспыхнули. Не успел отзвенеть звук затрещины, как Перси поймал тонкое запястье, а свободной рукой крепко потер себе лицо. Ни одному из них в голову не пришло оглянуться вокруг. А по улице, как обычно, то и дело проезжали лошади и подводы, экипажи и кибитки. Неподалеку, на зеленой лужайке, выступал какой-то оратор, собрав толпу слушателей, среди которых были и королевские солдаты, и республиканцы. Они едва ли испытывали друг к другу дружелюбные чувства; атмосфера сгущалась. В воздухе, что правда, то правда, назревала гроза. Бунты и мятежи постоянно вспыхивали то там, то здесь. Приходили известия, что в Массачусетсе многие попробовали дегтя и перьев, отстаивая те или иные убеждения. Но природа жила своей жизнью: птицы пели по-прежнему, и небеса оставались такими же ярко-голубыми.

А у Катрины и Перси была своя революция.

– Я безумно влюблен в вас, – сказал он.

– Вы вульгарны! – воскликнула она.

– Нет, лишь серьезен и откровенен. И еще. Я больше не могу спокойно слушать сплетни о вашем скором венчании с одним из этих красномундирников. Он вдвое, а то и втрое старше вас. Вы можете себе представить, как он станет лапать вас трясущимися сморщенными руками? Каково вам будет? Вы должны принадлежать только мне…

Его голос снизился до шепота и стал едва слышен. Он не должен был говорить с нею так, словно она – обычная… шлюха. Это чудовищно. Мужчины никогда не женятся на тех, с кем осмеливаются так разговаривать…

Но она и без того не могла бы выйти за него замуж! Это просто безумие. Если бы, не дай Бог, какое-то чувство возникло между ними, то ей неизбежно пришлось бы исчезнуть, уехать из Америки навсегда. А значит, навечно потерять его.

Катрина опустила голову и облизнула пересохшие губы. Она едва не закричала и не бросилась к нему на шею, настолько поразило ее внезапно разгоревшееся пламя. Ей хотелось прикоснуться к Перси, почувствовать тепло его щеки, гладко выбритой сегодня, провести ладонями по плечам, почувствовать крепкие мускулы под строгим камзолом.

Она мечтала о вещах, о которых стыдно даже заикнуться, о запретном, о том, что обсуждалось лишь шепотом, о пламенном, о сладчайшем, о плотском…

– Мне нельзя здесь оставаться! – воскликнула она. – Генри, мой брат, обязательно убьет одного из нас, если застанет меня с вами.

Перси огляделся и убедился, что жизнь вокруг них все еще существует. Они стояли на небольшой лужайке напротив дома кузнеца. Вильямсберг не настолько велик, чтобы в нем потеряться. Перси прекрасно понимал, что Генри Сеймур скорее отдаст сестру кровожадному людоеду, чем ему.

Но он был непоколебим. Взяв Катрину за руку, он повторил:

– Идемте же со мной.

– Что?! Да вы безумец! – Девушка, испугавшись, вытаращила на него глаза, пытаясь вырваться. – Сейчас же отпустите меня!

Перси успокаивающе улыбнулся, крепче сжимая пальцы. Щеки Катрины пылали, грудь вздымалась, она всерьез приготовилась бороться. Вызов был брошен, но он и не думал уступать.

– Отпустить тебя, любовь моя? Ни за что! – Он резко прижал к себе девушку и заглянул в глаза, горящие гневом. Но, увы, Катрина не могла противостоять его силе.

– Я закричу! – пригрозила она.

– Неужели? – рассмеялся Перси. – Нет, леди, не выйдет! – С этими словами он зажал ей рот ладонью и подхватил на руки. Несколько огромных шагов, и они очутились на другой стороне улицы, а потом – на задворках таверны, в сарае.

Перси захлопнул дверь и отпустил ее. Катрина разразилась проклятиями и набросилась на него с кулаками. Он смехом отвечал на ее тумаки, а потом запустил пятерню в золотистые волосы и запрокинул ее голову. Погладив шею девушки, он вдруг жадно поцеловал ее. Сначала она крепко сжала губы, сопротивляясь стремительному натиску, а потом попыталась укусить его. Но Перси продолжал ее целовать. Она не выдержала и перестала сопротивляться, губы ее раскрылись, и он принялся жадно пить сладость ее поцелуя. Катрина едва не упала ему на руки.

– Мерзавец. – Все еще дрожа, она ухитрилась вырваться, распахнула дверь сарая и выбралась на свет. Перси шагнул следом, догоняя ее.

– Постой! Нам надо поговорить.

Катрина гордо подняла голову, с трудом подавляя волнение. Ей чудился его поцелуй. Она понимала, что разговора не избежать. Ей хотелось уйти, но она должна была остаться и выслушать.

Катрина прошла к воротам скотного двора и брезгливым взглядом через плечо окинула таверну. Слава Богу, это место не из тех, в которые заглядывает Генри. Он не стал бы соваться туда, где собираются, чтобы пропустить по пинте пива, дикие головорезы-янки. Братец не имел привычки обедать в пивных, предпочитая общество губернатора.

Под сенью огромного вяза Катрина повернулась к Перси спиной и посмотрела в сторону конюшни. Вдоль длинного белого забора скакали, резвясь и играя, лошади. Они были прекрасны, свободны и необузданны. Холеный вороной жеребец положил голову на спину белоснежной кобыле. Она же тряхнула гривой и помчалась быстрее ветра, предоставив ухажеру догонять себя.

– Погляди, как она дразнит его! – заметил Перси.