Ничья его девочка

— Да ладно. Серьезно? А юбка из-под которой трусы видно и чулки эти проститутские так для антуража?

— Серьезно! Отпустите! Я просто уйду и все!

— Куда? Я за тебя деньги заплатил! Ты помнишь зачем тебя сюда привезли?

Я всегда знала, что все эти олигархи они извращенцы, они точно маньяки. И этот, наверное, один из самых страшных педофилов.

— Меня заставили, мне всего лишь пятнадцать. Отпустите меня. Я верну все деньги. Честно.

— Вернет она. А возвращать как будешь? По частям? Или машину мне помоешь? А может туфли будешь чистить?

Развернул к себе, и я больно ударилась затылком о дверь.

Его глаза лихорадочно поблескивали, а светлая рубашка оттеняла сильную смуглую шею. Вблизи он казался мне очень опасным, очень взрослым и ужасно злым. Казался кем-то, кто способен мне выпустить кишки. Только не сразу, а разрезать живот и наматывать на вилочку, как Ганнибал Лектор.

— Кто тебя постоянно ко мне подсылает, м?

И неожиданно со всей дури заехал кулаком прямо возле моего лица, и я взвизгнула.

Хотела дернуть ручку, но он схватил меня за скулы пятерней и вдавил затылком назад.

— В какие игры мы играем, а Есения? Или кто там играет в игры? Что у тебя в карманах? Диктофон? Жучки? Снимай свои тряпки вонючие.

— Ннет! Ничего… правда ничего!

— Снимай, я сказал не то все сам сдеру!

В ярости он оказался ужасен, словно в него вселился сам дьявол, никогда в жизни меня еще так не парализовывало ужасом. Он стащил с меня куртку, отшвырнул в сторону и сдернул юбку, потом схватился за топ и разодрал его на груди. Я яростно сопротивлялась, отбивалась изо всех сил, но он был не просто сильнее, а в десять тысяч раз сильнее. Закрылась руками и закричала.

— Только не насилуйте и не бейте, не надо… пожалуйста… не надо.

Рука на моем плече разжалась, и он схватил меня за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Повернул мою голову вправо, влево. Теранул больно ладонью по щеке, там, где синяк и я вскрикнула, а он еще больнее сжал подбородок.

— Это где тебя так? И кто? Сутенер твой?

— У меня нет сутенера… я не шлюха!

Он наклонился и вытрусил мои шмотки одну за другой. Движения быстрые, ловкие. Потом снова поднял на меня волчий взгляд.

— Под трусами ничего нет?

Я отрицательно качнула головой, всхлипывая и тяжело дыша, глядя на него и вжимаясь в стену голой спиной. Звериное выражение начало пропадать с лица Барского, и он потер переносице двумя пальцами. Потом вдруг начал расстегивать рубашку, и я чуть не зашлась от жуткого понимания, что меня уже ничего не спасет.

— Нет… не надо… прошу вас не надо….не надоооо!

Шагнул ко мне и ткнул мне в руки рубашку.

— Оденься и пошли со мной. Рассказывать будешь.

Я прижала к себе рубашку и посмотрела в его до сумасшествия светлые глаза. В них не было ни грамма похоти только какая-то злость холодная и … что-то, чего я не могла понять совершенно. Спокойней не стало… стало еще страшнее.

— Правду, ясно? Солжешь я тебя в ванной утоплю.

Я быстро закивала, чувствуя, как слабость расползается по телу. А он развернулся ко мне голой мускулистой спиной и пошел в сторону сервированного у огромного окна столика с двумя роскошными креслами.

— Голодная? Ужин заказать?

— Нннет… даааа. Голодная.

От нервов я бы сейчас и слона сожрала. А потом снова на его спину… на мускулы и широкий разворот плеч. Он шкаф открыл и новую рубашку надевает, а я дрожащими руками на этой пуговки застегиваю… и мне его телом пахнет, в нос забивается этот запах. Наверное, настоящие мужчины пахнут именно так как он. Силой, властью и диким зверем. От ужаса и от восхищения до дрожи в коленках. Прошлась босыми ногами по ковру, затем по паркету, а он за стол сел и откинулся на спинку кресла. Потом на меня взгляд перевел.

— Сначала в ванну сходи. Тебя одели, а помыть забыли. Воняешь, как помойная яма.

— Может я лучше пойду? Просто уйду и все…

— Пойдешь, когда я скажу. А сейчас помойся и сядешь есть. Потом рассказывать будешь, как сюда попала, и кто тебя под меня собрался подложить.

— И вы меня отпустите?

— Может быть и отпущу, если врать опять не будешь.

И сигару закурил… а я на пальцы его сильные снова посмотрело и от чего-то заныло под ложечкой.

ГЛАВА 6

В эту ванну страшно ступить… да что там, блин, страшно даже на краешек сесть. Она настолько белая, что в глазах сверкает. Я такие только в кино видела и на все эти пузырьки-коробочки глаза раскрылись. Зачесались руки… Ну а что? Если я пару тюбиков «того»… никто ж не обеднеет. Только спрятать некуда на мне трусы и его рубашка… Разве что в трусы, но, если выпадут я точно огребу от этого… Барина, чтоб его. Я прислушалась к тому что там происходило в комнате кажется он с кем-то говорил по сотовому. Подкралась к двери и приложила ухо.

— Ты совсем обалдел, Паша? Ты кого мне привез? Где ты вообще ее взял? Я что вокзальную бл**дь просил? У нее вши наверняка в патлах нечёсаных и еще черт знает какие болячки. Да мне неинтересно где ты их берешь, ясно? Но вот таких вот чтоб больше мне не привозил от таких бомжи носы ворочают. Да и лет ей сколько видел? Все! Нет! Сегодня не надо никого… Я тебя потом наберу, мне кое-что нужно, чтобы ты сделал.