Ничейный час

Райта не спал. Он возник перед Деантой, когда тот пил, и с видом призрака смерти нависал над ним, скрестив руки на груди. Деанта неторопливо осушил кружку густого, сладкого, сытного питья, и встал.

— У тебя еще не пропала охота? — бросил он Райте, потягиваясь.

— Нет, — отрывисто выдохнул тот.

— Тогда пошли наружу, а то людей перебудим.

Шагах в ста от входа, за грудой скальных обломков они нашли себе место. Их тут не увидят и не услышат.

Райта осклабился.

— Это место мне по душе! Один из нас отсюда не выйдет!

Он запрокинул голову и раскинул руки, глядя на кровавую луну. В его правой руке сверкнул кривой нож.

— Сначала я хочу знать, почему ты меня ненавидишь.

Райта мгновенно ощетинился.

— А потому, — четким громким шепотом проговорил он: — Потому, что ты оскорбил меня и опозорил!

— Это как? — изумился Деанта.

— Ты убил червя!

Деанта мгновение переваривал это обвинение, потом чуть не расхохотался, потом все же взял себя в руки.

— Он бы тебя покалечил.

— Пусть! Зато я сам дрался бы! А ты…

— А я тебе спас жизнь. Может, ты и герой, но ты дурак. Его надо бить не ножом, и не в пасть, а в сердце…

— А мне все равно! Я должен был быть первым!

— В этом и есть разница между нами. Тебе главное — прославиться, мне — сделать дело.

— Мне плевать! Дерись!

— А не буду. Скучно с тобой драться. Ты мне не ровня.

Райта пригнулся, словно готовый к прыжку.

— Потому, что ты будешь королем? Да? А у нас нет королей! Мы не признаем королей!

Он взмахнул ножом, и бросился на Деанту. Кто-то сильно толкнул Деанту в сторону, он чуть не упал, услышал звук оплеухи.

— Как ты посмел, — тихо рычал Маллен, — как ты посмел устроить драку во время похода, со своим? Ты забыл закон?

Райта, дрожа от гнева и обиды, стоял перед Малленом, пытаясь что-то сказать, Но Маллен не позволял.

— Молчи, дурак, — он еще раз ударил парня по лицу.

Райта справился с собой, опустил руки, стиснул кулаки и склонил голову.

— Прости, отец, — выдавил он сквозь зубы. — Я мстил за свою честь, а, стало быть, и твою.

— Твоя честь пострадала из-за твоей дури. Взял копье и пошел на стражу! До утра! Без смены! И никаких подвигов!

Райта выхватил копье из руки Маллена и бросился бегом в ночь.

— А ты… — он осекся, поднял было руку, опустил. — Ну, ты еще не король пока, — с тихой яростью выдал он и залепил оплеуху Деанте. — Станешь королем — сквитаешься.

— Это не совсем справедливо, дядя, — тихо ответил Деанта.

— Справедливо, — ответил Маллен. — Позже поймешь. Если подумаешь. Иди за мной.

В шерг они вернулись к закату второго дня. Их еще на подходах встретили патрули, а в поселении к Деанте как всегда бросилась мать со своими безумными речами и восторгами, и потому Райту он пошел искать уже совсем поздно. Шерг уже был закрыт на ночь, и Деанта пошел по галереям, с фонарем в руке. Здесь всегда было темно и холодно, большинство дверей были заколочены. Лишь у нескольких дверей, как он знал, внутри стояла стража, и там жили люди.

Райта был в доме Маллена, как и предполагал Деанта. Как и во всем шерге, вокруг большой круглой очажной комнаты располагались комнаты-закуты. Раньше, говорят, их обогревали жаровнями, но сейчас, когда с топливом было совсем плохо, жаровня была лишь у Маллена, а остальные спали в очажной. Сейчас огонь в очаге еще горел, кто-то уже заснул, кто-то тихо беседовал, за женской перегородкой тоже шел тихий разговор, и порой слышалось хихиканье. В воздухе висел чадный запах очага, войлока и тяжелого аромата притираний, которыми женщины пытались хоть немного отбить запах не слишком чистых тел. Пустынные, как помнил Деанта, намазывались жиром и соскребали его потом костяными скребками, и так чистили себя. А здесь сохраняли северный обычай.

Райта лежал в стороне, завернувшись в темно-коричневый косматый плащ. Он еще не спал. При приближении Деанты он резко поднялся и встал, настороженный, напряженный, готовый к драке.

— Я пришел просить у тебя прощения, мой брат в третьем колене, — сказал Деанта.

Райта не сразу ответил. Он смотрел недоверчиво, ноздри его нервно раздувались, как у принюхивающегося хищника.

— Прощения?

— Да. Я должен был оставить тебе твой бой. Прости меня, я не хотел тебе позора.

Райта поджал губы, опустил голову.

— Я был глуп. Ты был прав, — ответил он рублеными, короткими фразами. Переломить гордость ему было трудно, очень трудно.

— И все же ты убил червя, в конце концов. Ты хорошо дрался.

Райта вдруг улыбнулся — сначала коротко, неуверенно, а потом во весь рот, сверкая белыми острыми зубами. Он подпрыгнул на месте, запрокинул голову, и запел:

— Я, Райта, я славный воин!

Был тяжелым бой,

Были злобными твари!

Но мой нож не знает промаха!

Я воздам хвалу отцу моему, Маллену!

Я воздам хвалу моему брату, Деанте!

Ибо они сильные воины,

И быть рядом с ними в бою — слава и честь!

Райта прыгал и топал ногами, бил себя в грудь и смеялся. Деанта, поймав ритм, стучал кулаком по колену, а люди в очажной, застыв от удивления, смотрели на это зрелище. Потом кто-то засмеялся, кто-то начал прихлопывать, кто-то подхватил припев Пустынных — айя-айя-айя!