Ничейный час

— Не следует живому ходить в край смерти. Сначала увидел я камень с вонзенным в него Копьем, и понял, что я в начале Дороги. Долго шел я по Белой Дороге, не зная ни дня, ни ночи, и солнце и луна мертвых стояли передо мной, глядя на меня красным и белым оком. Не было звуков, не было ветра, не ощущал я ни голода, ни жажды, лишь тоска непомерная все тяжелее давила мое сердце. Но дошел я до развилки пути, и не знал, куда идти мне. И тогда запел я песнь-онду. И явился тогда передо мной Господин Смерти, прекрасный и страшный. И сказал мне — Ора, сын Лерды и Анте, зачем ты здесь? Если твой ответ не убедит меня, ты навеки останешься в моих владениях, и не будет тебе исхода. Вечно будешь ты блуждать, и не попасть тебе в Долину Изобилия, не попасть тебе и за Анфьяр и Орен, край проклятых. Будешь ты бесцельно, бесконечно блуждать по мертвой равнине, и нигде не найдешь приюта.

Тогда пал я в ноги Господину Смерти и сказал — если бы мог я пересилисть свое горе, не пришел бы я сюда за моей возлюбленной Адикой. Когда жизнь перестает быть желанной, куда еще идти мне?

Усмехнулся он и сказал — не найдешь ты ее здесь. На Полях Изобилия, где правит огненноволосый Торамайя и его сестра Иннаэ. Нет ее и за реками мертвых. Но страж Дороги, Аньяра из Эльты Блаженных, может призвать ее оттуда, где она сейчас, если она захочет вернуться к тебе. Я даже позволю тебе уйти с ней — но помни, ты не должен оборачиваться к ней до самых Врат.

Я обернулся.

Так сказал Ора".

Эпилог

Тематический парк закрылся два часа назад, над морем догорали последние лучи заката, и в темнеющем небе проклевывались звезды.

— Ничейный час, — сказала Дана. — Дева Звезд вышла сеять.

— Предки умели говорить красиво, — усмехнулся Аран.

Он сидели на "пенках", глядя на море.

Вдали послышался гудок.

— "Мейрана", — сказал Торис.

— Откуда ты знаешь? — спросил Уэра.

— Да я же вырос в порту.

Они помолчали. Два темных менгира выделялись на черном фоне неба и моря, окаймлненные светом звезд и далекими огнями порта. Дана достала из рюкзака светильный камень и положила на землю. Аран протянул ей плед. Холодало.

— Завтра разлетаемся. Жалко, — вздохнула Дана.

— А эфир отменили, что ли? — хмыкнул Уэра. Он, темнокожий и темноволосый, почти сливался с ночью, если бы не светильный камень.

— Не то. Живьем куда лучше.

— Ну что за нытье-то? — рассердился Аран, тряхнув рыжей гривой. — Есть дорога — надо идти. — Все невольно посмотрели на белую кварцевую полосу, обрывавшуюся над морем. — Кто куда? — спросил он. Вопрос был ни к чему, все и так знали друг про друга. Но все же.

— Я попробую толкнуться к бардам, — пожал плечами Торис. — Конкурс там дикий, но все же хоть на исторический. Про поэтику вообще молчу.

— Удачи, — рассмеялась Дана. Потом посерьезнела. Подняла голову. — Я в Академию.

— Не передумала?

Дана покачала головой.

— Хочу строить небесные корабли. Хочу знать, что там, — она показала на звезды.

Уэра молчал. Он вообще был немногословен.

— А я в Стражу, — сказал он.

— Закон и порядок? — рассмеялась Дана.

— И Слово, — внушительно добавил Уэра. И больше ничего.

— А сам-то куда? — спросил Торис. Аран действительно ни разу не говорил, куда он собирается поступать. Аран покачал головой.

— Не знаю. Вот правда, не знаю. Пока поработаю в парке. Может, пойму.

— А ты еще не понял, о чем мечтаешь? — удивилась Дана.

— Я скажу, — после короткого замешательства сказал Аран. — Только не смейтесь и не рассказывайте никому.

— Слово, — сказал Уэра.

— Слово, — повторили Торис и Дана.

Аран кивнул.