«Ничего особенного», – сказал кот

На следующий день трое заговорщиков три раза посетили пробирную контору Ново-Орлеанского отделения Банка Сан-Франциско. Во время первого визита один из облаченных в зеленые телохранителей-зомби мадам-мэра Трежоли открыл замок ящика, извлек серебряный слиток и выложил его на стол. А затем, к изумлению и мэра, и пробирщика, Довесок велел нанятым им зомби поставить на скамью несколько тяжелых кожаных сумок и с помощью коллег принялся извлекать оттуда сверла, весы, кислоты, реагенты и другие орудия и приспособления и расставлять их в рабочем порядке.

Изумленный пробирщик открыл было рот, чтобы возразить, но…

– Уверен, что вы не станете возражать, если мы воспользуемся своим собственным оборудованием, – сказал с милой улыбкой Даргер. – Мы здесь чужаки, и хотя никому не придет в голову сомневаться в безупречности самого почтенного из финансовых учреждений Сан-Франциско, но дополнительные предосторожности – это всего лишь полезная практика.

Пока он говорил, Тауни и Довесок одновременно потянулись к весам, столкнулись и чуть не уронили их. Все лица повернулись к месту происшествия, руки взметнулись, чтобы подхватить прибор. Но спас его от гибели не кто иной, как Довесок.

– У-ух… – выдохнула мило покрасневшая Тауни.

Пробирщик быстро взялся за работу и, завершив ее, поднял голову.

– 925-я проба, – сказал он. – Стерлинговый стандарт.

Мадам-мэр Трежоли рассеянным кивком подтвердила его суждение и сказала:

– Девушка… Сколько вы за нее хотите?

Даргер и Довесок как один резко повернулись. И переместились, оказавшись по бокам Тауни.

– Мисс Петтикоутс находится под нашей опекой, – сказал Даргер, – и, следовательно, о ее продаже не может быть и речи. Должен также добавить, что ваш бизнес вряд ли можно считать достаточно респектабельным для невинного ребенка.

– Невинность высоко ценится в моих заведениях. Я дам вам серебряный слиток. В полное ваше распоряжение. Делайте с ним, что хотите.

– Поверьте, мадам, в скором времени я буду рассматривать серебряные слитки как небольшие карманные деньги.

Мастер Боунс смотрел на процесс пробы и даже на расставленное кое-как оборудование, которое притащила с собою троица, с безмятежной улыбкой. Однако его внимание было приковано к Тауни. В конце концов он поджал губы и заявил:

– В моем клубе вполне найдется место для вашей юной подружки. Если вы сочтете возможным уступить ее мне, скажем, на год, я охотно переуступлю вам мои двадцать процентов выручки от этой сделки, – и добавил, повернувшись к Тауни: – Не беспокойся, дорогуша. Под действием зомбирующих средств ты ничего не будешь чувствовать, а потом ничего не вспомнишь. Как будто с тобой вовсе ничего не происходило. Ну и более того, – продолжил он, – поскольку ей будет причитаться вознаграждение за каждое осуществленное коммерческое взаимодействие, она получит солидную сумму, которая во время ее работы будет находиться в ответственном управлении.

Словно не замечая негодующего взгляда Тауни, Даргер сказал с величайшей любезностью:

– Сообщу вам строго между нами, сэр, что мы уже отвергли куда более выгодное предложение, нежели то, что сделали вы. Мы с партнером не расстанемся с нашей дорогой спутницей ни за какие деньги. Она для нас бесценное сокровище.

– Я готов, – сказал пробирщик. – Где прикажете сверлить?

Даргер поводил пальцем над слитком и, по-видимому, случайно ткнул в самую середину.

– Вот тут.

– Я понимаю, что на улицах меня порой называют пиратом, – со сдержанной яростью сказал Жан-Нажин Лафитт. – Тем не менее это оскорбление, и я не спущу его никому, кто осмелится сказать такое мне в глаза. Да, я являюсь однофамильцем легендарного флибустьера. Но вы можете удостовериться в том, что я в жизни не совершил ни единого незаконного поступка.

– В том числе и сегодня, сэр! – воскликнул Даргер. – Наше деловое предприятие целиком и полностью осуществляется в рамках закона.

– Я так и предполагал, иначе не явился бы сюда. Тем не менее вы должны понять, почему я не могу расценить высказанные вами и вашими бестактными сотоварищами сомнения в качестве моего серебра иначе, чем оскорбление.

– Довольно, сэр! Мы все здесь джентльмены – не считая, конечно, мисс Петтикоутс, сироты, получившей благородное христианское воспитание. Если моего слова достаточно для вас, то и вашего слова вполне достаточно для меня. Поэтому мы можем и отказаться от пробирного анализа. – Даргер сдержанно кашлянул. – Тем не менее исключительно для того, чтобы обезопасить себя со стороны закона, я хотел бы получить от вас нотариально заверенное заявление, что вы будете удовлетворены любым качеством того серебра, которое мы вернем вам.

Взгляд Пирата Лафитта вполне мог плавить железо. Но погасить милую улыбку Даргера ему не удалось.

– Ладно, устраивайте вашу пробу, – сказал он наконец.

Даргер с самым непринужденным видом помахал пальцем в воздухе. И ткнул им в самую середину слитка.

– Здесь.

Когда пробирщик взялся за работу, Лафитт вновь заговорил:

– Хотел бы узнать, не будет ли ваша мисс Петтикоутс…