Ничего не случилось…

Однажды, когда шеф-повар был в отпуске и со своими внуками загорал на песке под солнцем в Саулкрасти, в ресторан откуда-то завезли фазанов. Поскольку составителям стандартных рецептов о существовании такой птицы ничего не было известно, заместитель шеф-повара позвонил Стакле, чтобы посоветоваться, как приготовить фазанов. Он сказал, что распорядился их ощипать и что к этому уже приступают. В ответ услышал отчаянный вопль — «Прекратить!» Через час Стакле примчался на такси и, тщательно обследовав птицу, объявил, что фазанов ощипывают лишь на пятый день, а до того они должны висеть в прохладном месте. «И не в каком не в холодильнике! В холодильнике место только головам да длинным перьям хвоста, которые используются для декора!»

Жарить фазанов шеф-повар явился сам. Разукрашенные фазаны и на вид и на вкус были великолепны, но «Ореанда» после этого имела одни неприятности: гости, отведав замечательных яств, без конца требовали фазанов. Поэтому в тресте общественного питания, где боялись жалоб, — потом проверяй их, да наши ответы, — решили впредь редких продуктов не получать, — они портят общее впечатление…

В тот день заказ директора был немного странным. Даже все знающей Люде, которая обычно комментировала хлопоты шеф-повара, на сей раз сказать было нечего: на подносе стояли лишь кофейник, две чашечки да тарелка с несколькими булочками.

Леопольд тоже недоуменно пожал плечами и отправился искать дежурного — Вовку, который еще не появлялся.

— Ей-богу, не пойму, кто заявился к Роману Романычу, — вздохнула Люда. Это прозвучало куда жалостливее, чем стон спортивного комментатора на телевидении Юриса Робежниекса, когда футболистам «Даугавы» изменила удача, и они вторично утратили возможность попасть в высшую лигу.

«Опять у бедняжки Стакле день открытых дверей! — обычно тон Люды был агрессивным, как и пристало по-настоящему правдолюбивому человеку. — Эти не заплатят ни копейки: крутись, дорогой шеф, как хочешь. Если обедать заявляется сам Шмиц с друзьями — главный в нашей говенной конторе — или главная бухгалтерша, то обычно говорят, что завтра с кем-нибудь пришлют деньги. Конечно, не присылают и не больно-то собираются, но хоть выглядит солидно… Зато всякая мелкая шушера — технологини, инспектрисы отдела кадров и учетчицы складов — эти нажрутся по самые уши и даже спасибо не скажут. А бедняга Стакле выкручивайся! Я слышала, как он жаловался, говорит, ну просто сердце кровью обливается… Только выхода нет — так уж повелось и приходится ему терпеть. Ведь любая из этих свистулек может натравить какую-нибудь свою подружку из торговой инспекции, или из пожарной, или из конторы по выведению тараканов — не знаю, как там она по-настоящему называется, — а те завсегда сыщут повод, чтобы составить акт или нагадить как-нибудь по-другому! Сейчас-то что, а вот если кто из них справляет юбилей или приезжают коллеги из других городов, то полагается накрывать стол в зале. Да так, чтоб ломился! Тогда и Леопольд и Роман Романыч плюются, но устраивать-то все равно ему, Стакле — вот и бери, шеф, где хочешь, никто в это не вникает, но чтоб все было, и не просто, а с шиком! А ему самому, что с неба падает? На одни напитки сколько уходит! Ведь есть такие, кто зальет в брюхо целую бутылку и хоть бы что — мало! И за что им все это?.. А ни за что! Только и толку-то от них, что могут прикрыть кое на что глаза или вовремя предупредить.»

Леопольд возвратился сердитый: Вовки на работе все еще не было, а сам метрдотель идти с подносом не хотел. Не положено. Конечно, если пожалует какой-нибудь важный гость из Москвы или из местных начальников и усядется за столик напротив оркестра, вот тогда да, — Леопольд продемонстрирует все, на что способен: перед сервировкой он выносит в таких случаях из кухни на обзор жареных уток или карпов, горлышко бутылки с вином обвяжет салфеткой — метрдотель знает многие, если не все премудрости сервиса.

— Послушай, Ималда, — Леопольд быстро нашелся. — Скинь фартук и отнеси директору кофе. Да поживее — одна нога здесь, другая — там!

И убежал, звеня связкой ключей.

Кабинет директора располагался в бельэтаже — это было небольшое светлое помещение с письменным столом и круглым столиком, вокруг которого расставлены глубокие кресла.

Ималда постучала и получила разрешение войти.

Посередине кабинета во всей своей красе — в мундире с позументами и в белых перчатках, но держа фуражку в руках, стоял бдительный страж входных дверей Константин Курдаш и потупясь смотрел в пол. Как всегда на лице его блуждала улыбка отрешенности, которая сперва казалась странной, но когда присмотришься, становилось ясно — Курдашу плохо вставили зубной протез. Из-за неправильного прикуса верхняя губа немного приподнималась, и обнажала ряд ровных пластмассовых зубов серо-белого цвета — своих он давно не имел.

— Поставьте там, — директор взглядом указал Ималде на письменный стол. — Спасибо! — И строго спросил Курдаша:

— Тебе совсем нечего сказать?

— Я перед ним очень, очень извиняюсь… — с трудом выдавил Константин.

— Иди, свое решение я тебе сообщу!