Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные

«Мозилле» удалось ускользнуть от «Годзиллы». Первичное публичное размещение акций (IPO) было настолько впечатляюще успешным, что впоследствии получило название «импульса Netscape», обросло легендами и вошло в фольклор Уолл-стрит и Кремниевой долины. IPO обернулось для Kleiner Perkins дивидендами в размере $765 млн, тем самым более чем удвоив совокупные активы фонда, откуда пришли первоначальные инвестиции18. Вложения Кларка в размере $3 млн выросли в стоимости до $633 млн, что объясняет, почему неисправимый в своем самовозвеличении предприниматель начертал идентификационный номер 633MN на хвосте служебного самолета, приобретенного им на часть выручки от IPO19. А 24-летний Марк Андриссен, который всего два года назад подрабатывал программистом в университетском центре за $6,85 в час, внезапно разбогател на $58 млн, став первым в длинной цепочке юных магнатов, наштампованных Интернетом20.

«То, что произошло с Netscape Communications, было беспрецедентным, — замечает Дэвид Каплан, — и во многом сформировало сегодняшнюю Кремниевую долину»21. Успех Netscape повлек за собой первую волну коммерческой экспансии Интернета. Количество интернет-пользователей выросло с 16 млн в 1995 г. до 361 млн в 2000 г., всецело подтверждая закон Меткалфа — сформулированное изобретателем сети Ethernet Робертом Меткалфом правило, согласно которому каждый новый пользователь увеличивает полезность Сети в геометрической прогрессии. Этот рост дал импульс буму доткомов — пятилетнему периоду иррационального процветания, породившего Amazon, Yahoo, eBay и тысячи неудачных интернет-стартапов, включая мой собственный — музыкальный онлайновый веб-сайт AudioCafe, созданный при поддержке компаний Intel и SAP. А Марк Андриссен в феврале 1996 г. был коронован, представ на обложке Time сидящим босиком на позолоченном троне в качестве молодого героя-­бунтаря интернет-революции.

Но «импульс Netscape» ознаменовал собой не только рождение, но и смерть. Оспаривая решение Тима Бернерса-Ли распространять свою технологию бесплатно, Джим Кларк, не любивший венчурных капиталистов, сравнивая их со стервятниками, «по сравнению с которыми гиены выглядят милашками»22, заявил, что «любой предприниматель может задаться вопросом о здравомыслии Бернерса-Ли, при этом восхищаясь его душевным порывом»23. Что именно утратил Интернет, после того как в начале 1990-х полномочия в нем перешли из рук ученых наподобие Тима Бернерса-Ли в руки предпринимателей наподобие Джима Кларка, можно легко резюмировать. С перемещением Уолл-стрит на запад Интернет утратил чувство общей цели, общую порядочность и, возможно, даже свой дух. На смену всему этому пришли деньги. Деньги, хлынувшие из кранов фирм венчурного капитала вроде KPCB, которые наряду с успешными интернет-компаниями вроде Amazon, Facebook и Google сменили правительство в качестве главного источника инвестирования в инновации. Если Джеффу Безосу доведется прочитать эту книгу, он, возможно, обвинит меня в «заблуждении нарратива» и в низведении сложной реальности Интернета к доступной для понимания поучительной истории. Но именно Безос и его «Магазин всего» как нельзя лучше подкрепляют мои аргументы. Некогда аналитик на Уолл-стрит, Безос, переехав на запад, сколотил на венчурных инвестициях в Интернет личное состояние в $30 млрд. А его собственный стартап — созданный в 1994 г. Amazon, магазин, выросший в крупнейшего монополиста с доходом $74,45 млрд за 2013 г., — несмотря на свое удобство, приемлемые цены и надежность, во многом отражает прегрешения Интернета во втором монетизированном акте его истории.

Сеть, где весь выигрыш достается победителю

После «импульса Netscape», казалось, возможно все. Объем венчурных инвестиций в Соединенных Штатах вырос с $10 млрд в 1995 г. до $105,8 млрд в 2000 г.24 Интернет-компании становились публичными, едва достигнув мало-мальской доходности. Сотни миллионов долларов вливались в якобы «инновационные» веб-бизнесы, пытавшиеся продавать все подряд — от корма для животных до туалетной бумаги. Влиятельный футуролог профессор МIT Николас Негропонте в своем бестселлере 1995 г. «Цифровой мир» (Being Digital) изобразил цифровую эпоху даже как «природную стихию». «Она обладает четырьмя мощными качествами, которые будут гарантировать ее окончательный триумф, — пророчествовал он насчет разразившейся революции. — Эти качества: децентрализация, глобализация, гармонизация и расширение возможностей»25.