Ничего личного

Сема привалился плечом к обшарпанной стене, ожидая, когда ему откроют. Он пер обратно в Москву на немыслимой скорости и всю дорогу молился, чтобы услышанное по телевизору оказалось брехней. Никогда в жизни не молился, а теперь вот… В окнах Ивановой квартиры горел свет, и, наверное, это был дурной знак.

Наконец щелкнул дверной замок, и Сема медведем ввалился в теплую прихожую.

– Рассказывай! – рявкнул с порога.

– Вы уже знаете? – Иван не выглядел подавленным. Да и с чего бы, это же не его лучшего друга убила какая-то мразь…

– Ничего я не знаю, – жестом смертельно уставшего человека Сема потер глаза, сбросил куртку прямо на пол, – но хочу, чтобы ты прямо сейчас мне все рассказал. Ты же был там, я тебя по телику видел. Скажи, это правда?

– А вы где были, Семен Антонович? – Иван смотрел исподлобья, с подозрением смотрел. – Вам никто не мог дозвониться всю ночь.

– Я?.. – Сема растерянно моргнул. – Хочешь сказать, что это я Андрюху?! – Он не выдержал, зарычал, схватил Ивана за ворот свитера, рванул на себя. – Ты, падла, хочешь сказать, что это я убил своего лучшего друга?..

– Тише… – прохрипел Иван. – Не надо шуметь…

Но Сема уже ничего не слышал. Он потерял лучшего друга, он едва не потерял своего еще не родившегося ребенка, и теперь его обвиняли в предательстве.

– Где я был? Хочешь знать, где я был?! Так я тебе сейчас все подробно объясню…

Иван почти не защищался, синел лицом, но не отбивался. Сморкач…

– Сема, уймись! Ты же его задушишь! – знакомый голос прорывался сквозь волны ярости.

Сема отмахнулся от голоса как от назойливой мухи, когда внутри все клокочет от боли и ярости, не до голосов. И тогда кто-то с силой врезал ему по ребрам. Он рыкнул, выпустил из объятий полузадушенного Ивана, развернулся, готовый крушить все на своем пути. Зря этот «кто-то» вмешался. Ох, зря… Семен занес кулак для удара и даже успел ударить…

– Сема, совсем охренел… Это я!

Семе понадобилось время, чтобы прийти в себя и разглядеть в полутемной прихожей Лиховцева.

– Андрюха, ты?.. – спросил он шепотом. – Живой?

– Живой. – Андрюха потрогал подбородок. – Но челюсть ты мне, кажется, сломал.

– Челюсть – это ерунда, – сказал Сема. – Челюсть срастется.

Оказывается, там, на небе, есть кто-то, кто выслушивает мольбы. Выслушивает и даже иногда отвечает на них вот такими чудесами. Оказывается, Семен совершенно напрасно столько лет был махровым атеистом.

– Живой, сукин сын… – Он уселся прямо на пол, рядом с сипящим и кашляющим Иваном. – А что же по телику? Да за такую дезу этих журналюг поубивать мало…

– Это не деза. – Андрюха сел рядом, и теперь в крошечной прихожей совсем не осталось места. – Вместо меня погиб Гром…

Обшарпанную однушку на самой окраине им снял Иван. Страшную, ободранную, с убитой мебелью и продуваемыми всеми ветрами деревянными рамами. Окно на крошечной кухне было почти постоянно открыто, потому что Андрюха беспрерывно курил. Сколько лет назад бросил, а теперь снова начал. И дымил как паровоз.

– Почему мне нельзя легализоваться? – спросил Сема, глядя на притулившегося у открытой форточки друга. – Я же невиновен и могу это доказать. Лихой, у Ивана нет моих возможностей, я мог бы узнать больше.

– Во-первых, ты главный подозреваемый. – Лихой щелкнул зажигалкой, закурил. – Не факт, что до выяснения обстоятельств тебя не закрыли бы в КПЗ. Много ты узнаешь, сидя в КПЗ?

– А во-вторых? – Лихой был прав, но соглашаться с ним Семе не хотелось.

– А во-вторых, пока ты числишься в подозреваемых, настоящий убийца чувствует себя в относительной безопасности. Когда-нибудь он потеряет бдительность и совершит ошибку.

Хлопнула входная дверь, в квартиру вошел Иван, поставил на пол пакеты с продуктами, повесил куртку на вбитый прямо в стену гвоздь.

– Похороны завтра, – сказал вместо приветствия.

Андрюха молча кивнул. В последние дни он больше молчал, чем говорил. Особенно после того, как узнал, что Катя нашлась. Ему бы радоваться, а он мрачнел с каждым днем, нарезал круги по квартире, с тоской посматривал в окно. Сема боялся, что он не выдержит, позвонит Кате или совершит еще какую-нибудь глупость. Он бы и сам так поступил, чего уж там. Но Андрюха держался, только курил без перерыва и почти не разговаривал.

– И еще… – Иван принялся сгружать продукты на стол, на Андрюху он старательно не смотрел. – Появились обстоятельства.

– Какие обстоятельства?

– Когда мы очерчивали круг подозреваемых, то не учли один очень важный момент. Точнее, тогда мы его еще не знали. У меня есть знакомая, она работает на Белявского, адвоката семьи, мы с ней иногда… впрочем, это не важно. – Иван махнул рукой. – Важно то, что она мне сказала.

– Ваня, не тяни кота за хвост, – попросил Сема.

– За несколько недель до взрыва большой босс переоформил компанию на тебя. – Иван вперил взгляд в Андрея, а потом после многозначительной паузы добавил: – Вот тебе и мотив…

– Какой мотив? – Андрей тоже заговорил не сразу, курил, думал о чем-то, скреб поросшую сизой щетиной щеку. – У кого мотив?

– У твоей жены. – Иван просительно посмотрел на Сему, словно призывая его в свидетели. – Теперь она наследница всего состояния.