Ничего личного

Егор не преувеличивал, когда говорил про другую ауру. Деревенька, в которую он привез Катю, казалось, не менялась со времен своего сотворения. И лес вокруг нее не менялся, и река. И Егорова дача, приземистый сруб за высоким забором, не выглядела в этой глуши чем-то чужеродным, вписывалась в пейзаж вполне органично. Как и еще с десяток таких же бревенчатых добротных домов, как грибы выросших на лесной опушке. Над крышами двух из них вился дымок.

– На выходные соседи приезжают часто. – Егор проследил за Катиным взглядом. – Но тут не принято шуметь, надоедать друг другу. Тут ценят уединение.

Он выбрался из машины, помог выйти Кате, принялся выгружать из багажника пакеты.

– У тебя есть печь?

– Печи нет. Зато есть очень приличный камин. Мы с Алиной любили… – Он замолчал, отвернулся, но почти тут же сказал фальшиво бодрым голосом: – Ну, прошу к нашему шалашу!

Шалаш, снаружи похожий на русскую избу, внутри оказался вполне комфортабельным, оборудованным всем необходимым для жизни и приятного времяпрепровождения. Пока Егор возился с камином и выгружал привезенные продукты в большой холодильник, Катя обследовала дом.

– Нравится? – спросил Силатьев, подбрасывая в огонь березовые поленья.

– Очень нравится. – Катя заглянула в залитый скупым утренним солнцем кабинет. – Я бы тут жила. – Она подошла к выходящему на лес окну.

– Я и живу. Когда получается. – В дверях появился Егор. – Этот дом помогает зализывать душевные раны, а в Москве я задыхаюсь.

– Я тебя понимаю. – Катя погладила деревянный подоконник. – В средневековом замке жить тоже нелегко.

– А ты перебирайся сюда, – предложил Егор и густо, по-мальчишески покраснел. – Кать, ты только не подумай ничего такого. Я же здесь наездами. Когда мне с моей работой? Подумай! Тут есть все условия: отопление, газ, горячая вода, телефон, Интернет. И до замка всего двадцать минут езды.

Она согласилась. Бывают такие удивительные места, где жизнь кажется чуточку легче. И за эту чуточку хочется цепляться, как утопающий цепляется за соломинку. Это был первый день из вереницы серых и безрадостных дней, объединенных одним-единственным словом «после», когда Катя смогла почувствовать себя почти живой.

С Егором было легко. Он окружал ее заботой и не требовал ничего взамен. Они могли подолгу разговаривать и так же подолгу молчать, не чувствуя при этом неловкости. Иногда горе сближает сильнее, чем радость…

В замок Катя вернулась поздним вечером, под внимательным взглядом дежурившего на въезде Ивана попрощалась с Егором, направилась к дому.

– Хорошо отдохнули, Екатерина Владимировна? – В предельно вежливом голосе Ивана чудилось что-то еще, что-то непонятное и неприятное.

– Хорошо. Спокойной ночи, Иван. – Она заставила себя улыбнуться.

Ночью Кате приснилась химера. Проснулась молодая женщина от собственного крика…

* * *

Иван сидел перед будкой охранника, подставив лицо еще несмелому, но такому желанному апрельскому солнцу. На подъездной дорожке показалась маленькая ярко-синяя «Хонда». О странной блажи хозяйки знали все охранники: последние несколько недель она регулярно, как на работу, уезжала в загородный дом Силантьева. Если бы не ее беременность – восемь месяцев, как-никак! – и не тот факт, что сам Силантьев сутками пропадал на работе, запросто могли поползти слухи. А так эти почти ежедневные вылазки считались всего лишь маленькой прихотью беременной женщины. Вот только женщина эта выглядела с каждым днем все хуже и хуже, как после тяжелой болезни. Даже веснушки ее куда-то исчезли. Все до единой.

– Доброе утро, Екатерина Владимировна! – Он поздоровался и даже кивнул в особом служебном рвении. – Как обычно?

– Доброе утро. – Она нервничала, улыбалась одними губами, барабанила по рулю тонкими пальцами. – Да, как обычно.

– Когда планируете вернуться? – В вопросе не было ничего подозрительного. Это его обязанность – знать, кто из обитателей дома куда едет и когда вернется.

– Думаю, через пару часов.

– Счастливого пути! – Он нажал кнопку, открывающую ворота.

Когда машина скрылась за поворотом, Иван достал мобильный телефон.

– Да, только что выехала, – сообщил он невидимому собеседнику, – сказала, что вернется через несколько часов, заметно нервничала.

Несколько секунд он слушал молча, а потом кивнул и отключил связь.

Для того чтобы решиться, Кате понадобился почти месяц. Этот месяц из ночи в ночь в кошмарах ее преследовала химера. И каждый раз, проснувшись в слезах и холодном поту, Катя понимала, что это не просто кошмар, а зашифрованное послание от подсознания. Мертвая химера пыталась что-то сказать. Она выматывала Катю, доводила до безумия, физической и душевной болью наказывала за недогадливость. От химеры она спасалась лишь в доме Егора, только там ее страхи отступали. А сегодня Катя надеялась получить ответ на самый главный, не дающий покоя вопрос.