Ничего личного

Из еще одной коробки с ловкостью фокусника Марио извлек что-то искристо-дымчатое, газово-невесомое, набросил на голые Катеринины плечи. Получилось очень красиво. Тончайшей работы палантин примирил Катю и с вызывающим декольте, и с предстоящей свадьбой. Почти примирил…

– Знаешь, а в этом что-то есть, – сказал за ее спиной Марио. – Тут и брюлики не нужны. Этакая лунная невеста получилась…

* * *

Идти за невестой не хотелось. Совсем! А хотелось ударить по газам и свалить куда подальше.

– Сема, может, ты сходишь? – Андрей с неприязнью посмотрел на букет белых роз, которые битый час выбирала для него Марья.

– За твоей невестой? – Сема нервно теребил узел галстука. – Тебя, знаешь ли, силой жениться никто не заставляет. – Сказал и осекся, засопел смущенно, а потом добавил: – Иди уже, роспись через час.

– Цветы брать не буду! – Андрей смахнул с лацкана пиджака несуществующую пылинку, выбрался из машины.

– Не бери, – разрешил Сема.

Его уже ждали. Виолетта в нетерпении расхаживала по холлу, поглядывала на изящные наручные часики.

– А вот и наш жених! – воскликнула, пожалуй, излишне радостно и излишне громко, наверняка давая понять остальным, что дорогой гость изволил прибыть. В то же мгновение в холле материализовалось давешнее недоразумение в розовой распашонке. Недоразумение крепко держало за руку эффектную девицу модельной внешности и почти модельного роста. Только лишь по платью, которое Андрей собственнолично выбирал, он признал в девице свою суженую.

Суженая была хороша. Чертовски, дьявольски хороша! Теперь он понимал Жертву и всех тех мужиков, которые были до него. Понимал и ненавидел. Суженую он тоже ненавидел. Эта ненависть, со сладким земляничным привкусом, была иррациональной и совершенно лишней, но справиться с ней удалось далеко не сразу.

– Ну как? – поинтересовалось недоразумение.

– Сойдет.

Суженая хмыкнула и улыбнулась так, как никогда раньше не улыбалась: то ли снисходительно, то ли и вовсе с жалостью. Хорошо хоть промолчала.

– Какая прекрасная пара! – Виолетта восторженно хлопнула в ладоши. – Просто шикарная! – Она вдруг замолчала и поморщилась, словно проглотила что-то невыносимо мерзкое, а потом подмигнула Андрею и гаркнула командирским басом: – Горько!

И невесть откуда взявшиеся субтильные загорелые девицы в таких же розовых распашонках, как у недоразумения, тоже захлопали в ладоши и закричали – горько! Молчало лишь недоразумение. А суженая так и вовсе попятилась, напуганная вырисовавшейся перспективой.

– Ну что же вы, Андрюшенька! – шепнула Виолетта. – Ну поцелуйте же невесту!

Невеста целоваться не желала, по глазам было видно. Но ведь нужно же как-то привыкать к семейной жизни. Почему бы не начать привыкать прямо сейчас?

Под тончайшей кисеей палантина она вся была ледяная: и взгляд, и губы, и подернутые инеем ресницы, и даже острые коготки, впившиеся Андрею в бицепс, казались холодными, как льдинки. Захотелось растопить лед. Или, если не выйдет, хотя бы проломить тонкую ледяную корку, их разделяющую. Проломить, даже если кому-то будет больно…

Ее дыхание вырывалось из заиндевелых губ сизыми облачками и тут же оседало хрустальной карамелью на Андреевой коже. Еще немного – и он сам превратится в хрустальную статую.

Не дождется!

У него хватит и силы, и жара, чтобы растопить этот невесть откуда взявшийся лед. В конце концов, он мужик. Он хозяин жизни и хозяин этой… женщины. Уже почти хозяин. И они заключили сделку, которую он не позволит нарушить.

Иней на серебристых ресницах растаял, превратился в слезы. Ее слезы были такими же горькими, как и этот вымученный поцелуй. Андрей стер слезинку пальцем, а может, и не слезинку вовсе, а растаявшую льдинку. Суженая больше не сопротивлялась, и ногти ее не полосовали Андреев бицепс. Она смотрела ему в глаза очень прямо, очень внимательно. В ее взгляде не читалось ни отвращения, ни покорности, а что было, он не успел разобрать. Или скорее не захотел…

– Пойдем, дорогуша, нам уже пора.

Получилось, наверное, слишком резко. Особенно на фоне их недавнего поцелуя. Интересно, со стороны-то хоть все нормально выглядело? Чинно-мирно? Может, даже страстно? Не осталось на новом пиджаке дыр от ее ледяных коготков?

Виолетта улыбалась умиленно, девчонки в распашонках хихикали и перешептывались, и только недоразумение по имени Марио, кажется, что-то заподозрило. Недоразумение смотрело на Андрея многозначительно и так же многозначительно шевелило бровями, а когда он, распрощавшись с Виолеттой, направился к выходу, и вовсе дернуло за рукав и потянуло за портьеры.

– Тебе чего? – Андрей дернул плечом, стряхивая наманикюренную – мерзость какая! – ладошку недоразумения.

– Я вот тут за вами наблюдал. – Недоразумение не смутилось и даже не испугалось. – Ну, за тем, как ты ее…

– Поцеловал.

– Да, поцеловал. Тебе ведь понравилось.

– Что?..

Удивление Андрея было столь велико, что вместо того, чтобы отправить недоразумение в нокаут, он вступил с ним в этот бессмысленный диалог.