Ничего личного...-7

Тео с облегчением уткнулся отцу в грудь. Все это время он ждал и ждал, когда же наконец придет папа и вытащит их всех из этого ужасного места. Здесь было темно и неуютно — из мебели только диван, который все время был занят людьми Себастьяна, окна занавешены шторами, едва пропускающими свет. Но больше всего Тео боялся не за себя — ему было страшно, потому что дон Грегорио тяжело дышал, и дядя Цзинь пичкал его таблетками, которые почти не помогали. Паоло держался молодцом, даже пытался шутить и балагурить, но губы у него дрожали и голос срывался.

— Все хорошо, малыш, не бойся, — ласково шептал Амадео, гладя сына по голове. — Сейчас вас отвезут домой.

— А ты? — Тео отстранился и смотрел на отца полными слез глазами. — Ты не поедешь?

— Я ненадолго останусь. Но не волнуйся, со мной все будет в порядке. — Амадео вытер слезы со щек мальчика. — Ксавьер не даст меня в обиду, ты же знаешь.

Успокоенный Тео кивнул.

— Папа, — зашептал он, — дону Грегорио плохо. И дядя Дэвид тоже охает, хоть и старается тихонько. Я боюсь за них, вдруг…

Амадео злобно глянул на Себастьяна.

— Как только выйдете отсюда, малыш, мчитесь в больницу. Там им окажут необходимую помощь. У вас с Паоло своя задача — проследить, чтобы они продержались. Подбадривайте их разговорами, шутите и смейтесь как можно больше. Все понял?

Тео закивал.

— Со мной все будет хорошо, — повторил Амадео. — Снаружи ждет Киан. Он отвезет вас. Иди.

По одному охрана вывела их из комнаты. Чилли и Паоло поддерживали дона Грегорио, который выглядел совсем плохо. Дэвид держался пободрее, и Роза неотступно следовала за ним. Тонкие губы были поджаты, брови нахмурены. В глазах застыло беспокойство. Цзинь шел последним, но неожиданно Себастьян окликнул его.

— Погодите, доктор Цзинь Тао, боюсь, вы мне еще нужны.

— Зачем? — прищурился Амадео.

— Он любопытный собеседник. И если уж быть совсем честным, я думаю, что он вам понадобится.

По спине Амадео побежал холодный пот. Он порадовался, что Тео уже ушел и не слышал последних слов Себастьяна. На лице Цзиня ничего не отразилось, но в глазах мелькнул страх.

* * *

— Я думал, наше общение доставит мне удовольствие, но вы молчите с тех пор, как ваша… семья, — это слово Себастьян произнес медленно, будто пробовал на вкус, — уехала отсюда.

Амадео даже не соизволил повернуться. Он сидел на диване и смотрел в окно, за которым уже сгустилась тьма. Двумя часами ранее он не отлипал от стекла, пока его семья не села в автомобили Йохана и Киана и не уехала прочь, но сейчас даже не хотел вставать. Цзиня к нему не пустили, заперев в ванной, и Амадео мог только полагаться на заверения Себастьяна в том, что ему не причинят вреда.

А еще он сказал, что Цзинь сам выбрал себе «тюремную камеру». Себастьян вряд ли знал о клаустрофобии Амадео, но Цзинь был прекрасно о ней осведомлен, и у Амадео щемило сердце от поступка врача.

Зачем Себастьян его оставил? Почему не позволил уйти с остальными?

— Не желаете говорить? — не отставал хозяин квартиры. — Чем же я заслужил такое обращение?

— О чем мне разговаривать с человеком, который чуть не угробил двух пожилых людей?

— Не утрируйте. С ними был ваш врач, совсем без медицинской помощи они не остались. — Себастьян усмехнулся. — Счет за лекарства выставлять не буду, так уж и быть.

Амадео схватил стакан, стоящий на подлокотнике, и, не оборачиваясь, швырнул его в Себастьяна. Тот не успел уклониться, и тонкое стекло разбилось о лоб. Арройо сморгнул кровь, залившую правый глаз, и восхищенно присвистнул.

— Однако. — В голосе слышалось искреннее изумление. — Вы либо совершенно безумны, либо чрезвычайно смелы.

— Одно другому не мешает. — Амадео снова отвернулся. — Услуги хирурга запишите на мой счет.

Себастьян рассмеялся добродушным смехом человека, который совершенно не обиделся на подковырку давнего друга.

— Бенито! — позвал он. — Подготовь наших дорогих гостей к переезду.

Несколько минут спустя Амадео и Цзиню завязали глаза и куда-то повели. Вниз, вверх, потом снова вниз… Кажется лифт. Рев мотора. Автомобиль. Кто-то надавил Амадео на голову, заставляя пригнуться, чтобы он не ударился о верхнюю часть дверного проема. Куда их везли, Амадео не знал.

Когда повязку сняли, он обнаружил, что стоит в комнате, гораздо теснее той, какая была до этого. Было жутко накурено, несмотря на распахнутое настежь окно. К великому облегчению Амадео, Цзинь сидел на подоконнике и аккуратно перебирал иглы, проверяя, не потерялось ли чего по дороге. Видимо, громилы Арройо не посчитали их серьезным оружием и позволили оставить при себе. Самого Амадео обыскали с ног до головы — Себастьян не опасался пушек или ножей, а вот прослушка могла бы сильно ему навредить.

Громила Бенито надавил Амадео на плечо, заставив опуститься на табурет, а потом вжался в угол, стараясь занять как можно меньше места. Амадео подавил приступ клаустрофобии и сосредоточился на открытом окне.