Ничего личного...-6

— Надеюсь, что все хорошо. — В глазах Амадео мелькнула грусть. — Но, к сожалению, пока не могу с ним связаться. Вы и так очень рискуете, приняв меня, и…

— Глупости. Не могу оставаться в стороне, когда такое происходит, поэтому даже не заикайся о рисках. — Грегорио улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки, и у Амадео защемило сердце — слишком сильно этот теплый человек напоминал ему отца. — Ты прав. Раны выглядят хуже, чем есть, хотя, наверное, болят страшно.

— Рауль дал мне обезболивающее, я в порядке, — поспешил заверить Амадео.

— Он хороший парень. Не в пример своему брату, да упокоится душа его с миром. — На лицо Грегорио на мгновение набежала тень, но он быстро прогнал ее. — Помочь тебе вымыться?

— Нет, благодарю, дон Грегорио. Я сам. Вы и так много сделали.

— Как скажешь, сынок. Принесу тебе полотенце.

Оставшись один, Амадео наконец смог как следует скривиться — спина орала от боли, которую таблетка Рауля ничуть не ослабила. На ее фоне ссадины и синяки, покрывавшие остальное тело, будто не существовали. Во время последней экзекуции этот засранец Скай додумался полить хлыст соляным раствором в качестве мести за простреленную ногу.

Он осторожно вымылся и с благодарностью принял у дона Грегорио полотенце, стараясь не думать, какой опасности подвергает этого доброго человека. При первой возможности он свяжется с Ксавьером. Только бы с ним все было в порядке! Со слов Рауля, операция прошла хорошо, но какие органы задеты, и в каком состоянии находится Санторо, он не знал.

Пока Амадео приводил себя в порядок, Рауль привез полные пакеты из ресторанчика неподалеку. Хесуса он отправил в мотель, до сих пор не до конца доверяя ему. Хотя какое уж тут недоверие, горько усмехнулся он про себя, если раскрыл ему этот дом и эту семью. Но сделанного не воротишь, и Рауль выбросил лишние мысли из головы.

— Ешьте побольше. — Паоло пододвинул щедро заваленную едой тарелку к Амадео. — Папа говорит, что кушать надо хорошо, когда человек голодный, он бессильный.

— Верно. — Грегорио рассмеялся. — А тебе силы ой как нужны, сынок.

Амадео с благодарностью принялся за еду, стараясь не сметать все разом — желудок, отвыкший от пищи, запросто мог взбунтоваться. Рауль, бледный, но весьма довольный собой, сидел напротив, попивая сок — от еды он отказался. Паоло никакая сила не смогла удержать в постели, хотя настенные часы показывали два ночи.

— Завтра воскресенье, — безапелляционно заявил он. — Высплюсь!

Грегорио только махнул рукой.

— В виде исключения. Но завтра ты должен быть в кровати в десять, в понедельник в школу!

Амадео улыбался, слушая их перепалку, и с трудом сдерживался, чтобы снова не попросить у дона Грегорио телефон. Мигель запретил делать звонки с левых аппаратов, а нужная трубка осталась дома — Амадео опасался носить ее с собой. Телефон Ксавьера оказался недоступен, звонить кому-либо еще он опасался. Оставалось сидеть и ждать утра — Рауль обещал лично разузнать, как обстоят дела.

— Как твоя рана? — спросил Амадео.

Они сидели вдвоем в гостиной, освещенной только старомодным торшером. Дон Грегорио и неугомонный Паоло ушли спать. Рауль вертел в руке пластиковый стакан с соком, Амадео, стараясь не опираться на спинку кресла, пил чай. Руки заметно дрожали, голова кружилась, но чувствовал он себя немного лучше.

— Неплохо. Бывало и хуже.

— Из-за меня ты едва не погиб. Почему явился за мной? А если бы тебя убили?

— Если я правильно догадался, — Рауль аккуратно поставил стакан на подлокотник, и от Амадео снова не укрылась едва заметная гримаса, — ты убедил наших тюремщиков отправить меня в больницу. Каким образом тебе это удалось, не знаю, но благодаря тебе я жив, хоть и не слишком здоров. — Он невесело усмехнулся. — Считай, я вернул долг.

— Не аргумент. — Амадео допил чай и отставил чашку. — Пострадал ты тоже из-за меня.

Рауль промолчал. Как много нужно объяснить и рассказать, чтобы Амадео понял! Да и сам он пока не разобрался, что толкнуло на этот опрометчивый поступок. Чувство вины? Справедливый обмен «жизнь за жизнь»? Или воспоминания, от которых никак не избавиться?

Он поднял левую руку и указал на фотографию на стене. На снимке дон Грегорио улыбался во весь рот, обнимая за плечи Паоло и красивого молодого человека в полосатой футболке. Амадео вспомнил полный боли взгляд, который ему случайно довелось увидеть тогда, в парикмахерской. Взгляд человека, навеки утратившего часть души.

— Это его сын? Я правильно догадался, что он…

— Да. — Рауль поджал губы. — Он погиб два года назад.

По сравнению с фото дон Грегорио выглядел куда старше. Горе заставило его состариться раньше времени, и вряд ли он когда-нибудь улыбнется так же широко и беззаботно.

— Лучиано был моим лучшим другом, — продолжил Рауль. — Он, я и моя сестра Катарина — мы с детства были неразлучны, — голос на мгновение прервался. Рауль отпил сока и заговорил снова. — Все бы отдал за то, чтобы вернуть те дни.

* * *

— Братец на дыбы встанет, когда узнает, где мы были, — хихикал Рауль, паркуясь у дома Винченце. — Насчет твоего отца я не волнуюсь, он у тебя добряк…