Ничего личного...-2

Амадео молча смотрел на аптекаря. Внутри образовалась странная пустота, будто нечто, мучившее его долгое время, вдруг исчезло, забрав с собой не только боль, но и что-то светлое. Вот как погиб Микки. Это была глупость с его стороны, как и сказал тогда Кристоф. Но тогда Амадео не интересовало, насколько глупо поступил друг, он же пытался спасти Тереситу.

— Ты можешь ненавидеть меня за то, что я сделал, сынок, — Боунс горько усмехнулся. — Я сам себя ненавижу. Не проходило и дня, чтобы я не думал о том, могло ли все сложиться иначе. И всегда задавался вопросом — зачем такому маленькому мальчику забираться в аптеку? Больших денег лекарства никогда не приносили, а для наркомана он оказался слишком юным… Наверное, я никогда не узнаю ответа на этот вопрос.

Он опустил голову, коснувшись лбом стойки и, казалось, задремал. Амадео, не отрываясь, смотрел на пламя свечи. Глаза слезились то ли от яркого света, то ли от нахлынувших воспоминаний. Микки, хохочущий над мокрым с головы до ног Амадео, Микки, загоняющий камешки в пустые консервные банки. Микки, напряженно думающий, как спасти Тереситу. Микки, с решительным видом шагающий навстречу своей смерти.

— Он хотел спасти сестру, — голос не дрожал, но в нем сквозила тихая печаль. — Она серьезно заболела, и он хотел достать лекарства.

Аптекарь вскинул голову. В голубых глазах застыло изумление.

— Но откуда ты знаешь?

— Микки был моим другом, — уголки губ чуть приподнялись в горькой улыбке. — И в ту ночь наша сестричка заболела. Сильно простудилась, у нее был жар, она бредила. Микки вызвался сходить за лекарствами. Да, он поступил глупо, просто не постучав и не попросив вас о помощи. Но он хотя бы попытался что-то сделать.

Боунс потрясенно молчал.

— Он не вернулся, и к утру Тересита умерла. Я заболел тоже, но по непонятной причине справился с болезнью.

— Боже мой, — прошептал Боунс. — Боже мой. Так на моей совести не одна невинная жизнь, а целых две…

— Нет, мистер Боунс, — покачал головой Амадео. — Вы не виноваты. По крайней мере, не в той степени, в какой считаете. И я рассказал вам это не для того, чтобы усугубить чувство вины. Вы сказали, что хотели бы узнать, зачем мальчик залез в аптеку. Я открыл эту тайну.

— Но ты… — Боунс поправил очки. — Ты пришел сюда для того, чтобы… отомстить за друга?

Амадео не удержался от фырканья.

— Вовсе нет, с чего вы взяли такую глупость? Прошло уже девятнадцать лет, Микки сам свалял дурака, да и у меня из-за этого жизнь сложилась совершенно иначе, чем могла бы.

— Но если бы ты мог все вернуть, то отговорил бы твоего друга залезать в аптеку? — неожиданно спросил Боунс.

Амадео с минуту смотрел на него, затем усмехнулся.

— Честно? Я не знаю. Я много потерял в ту ночь, но приобрел не меньше. Это слишком многое изменило в моей жизни, чтобы я мог так просто взять и решить. Не позволь я Микки пойти за лекарствами, Тересита так или иначе умерла бы, но сам Микки остался бы жив. Этот выбор очень дорого бы мне обошелся, и я бы себе никогда этого не простил. Микки попытался спасти ее, хоть и не получилось. Так что, повторись ситуация снова, я бы не стал его отговаривать. Или пошел сам, — он помолчал. — И тем самым спас жизнь еще одного дорогого мне человека.

— Кого же? — пламя свечи отражалось в очках Бонуса.

— Моего отца.

И он одним большим глотком допил жидкий огонь.

* * *

Утром Амадео проснулся с такой тяжелой головой, что едва смог оторвать ее от подушки. В висках ухали молоты, тело ломило, будто хорошенько подрался.

— Удивительно, что я не в карцере после такого, — в горле пересохло, и он откашлялся. — Йохан, что я вчера…

Он открыл глаза и в недоумении уставился на незнакомый желтый потолок, весь в трещинах, как кожа старика.

— Йохан, — снова позвал он. Ответом была тишина.

С улицы донесся автомобильный гудок, вызвав вспышку головной боли, и Амадео вспомнил.

Тюрьмы больше нет. Надзирателей, драк и карцера тоже. Так же, как и Йохана. Все в прошлом.

Амадео с тихим стоном сжал голову руками, стремясь удержать осколки сознания. Что вчера было? Сколько он выпил? И — чего? С виски голова так не трещала бы.

Он с трудом сел, заработав приступ тошноты, и, зажмурившись, глубоко вдохнул и выдохнул. Стало немного легче, но горло все равно драли дикие кошки.

Открыв глаза, осмотрелся. Тесная комнатушка, где из мебели стояла лишь кровать и маленькая тумбочка. Сквозь грязные стекла лился дневной свет, на улице валил снег, и сплошная белизна резала глаза, вызывая нестерпимую боль в центре лба. Из щелей между рамой окна и стеной задувал холодный ветер, изредка выплевывая пару-тройку снежинок, которые незамедлительно таяли.

— Аптека, — хрипло пробормотал Амадео, наконец сообразив, где находится. — Ну конечно. Вчера я пришел в аптеку Боунса.

Снизу доносился звон посуды — кажется, аптекарь готовил завтрак или свое адское пойло, которым вчера потчевал Амадео. С улицы неслись звуки, которые он давным-давно позабыл: матери звали детишек завтракать, мужчины переругивались, бродячие собаки сцепились в схватке. Где-то истошно орал кот, у которого посреди зимы вдруг наступил март.