Ничего личного

- Извини, - говорю рассеянно. - Я задумалась.

- Я заметил.

Дима выходит из машины, прихватив с заднего сидения мою сумку, я следую его примеру, прижимая к себе пакет с мокрыми вещами. В напряженном молчании мы идем по направлению к лифтам.

Пока стоим в ожидании кабины, мобильный моего спутника оживает. Дима достает из кармана телефон и, бросив мимолетный взгляд на экран, без промедления отвечает на звонок. По кратким отрывистым фразам, которые он бросает невидимому собеседнику и смачному ругательству перед тем, как отключиться, я не понимаю ничего кроме того, что он крайне разозлен.

- Все в порядке? - интересуюсь осторожно.

С каким-то свирепым огнем в глазах он смотрит на меня, потом резко отводит взгляд.

- Я разберусь, - отвечает мрачно, засовывая телефон обратно в карман.

Что-то в его поведении, может этот взгляд, может несвойственная ему злость, заставляет меня насторожиться.

- Это связано с тем черным автомобилем? - предполагаю я, вглядываясь в его хмурое лицо.

По тому, как напрягаются желваки на его лице, я понимаю, что мой удар попал в цель.

- Да, Ника, - нехотя отвечает он спустя какое-то время.

- Судя по твоему тону, домой я поехать не могу.

- Не можешь, - подтверждает он.

Двери лифта разъезжаются перед нами с приглушенным жужжанием. Мы заходим внутрь, Дима с силой вдавливает кнопку нужного этажа.

Похоже, его совсем не радует продление срока вынужденного пребывания рядом со мной. Возможно даже, он надеялся избавиться от меня до своего свидания с подружкой, а тут получил известие, что это невозможно.

- Почему бы не оставить меня на охранника, которого нанял Кирилл? - предлагаю я, по-детски обиженная тем, что Платов даже не пытается скрыть от меня свою досаду. - Мне кажется, ты не очень рад перспективе провести еще один день в моей компании.

- Не говори глупости, Ника, - сухо осаждает меня Дима.

- Я могу поговорить с братом, - продолжаю я, с вызовом глядя ему в глаза.

- Поговори, - соглашается он. - Только это никак не изменит того, что домой ты не вернешься.

- Ты не можешь держать меня у себя силой, - бросаю запальчиво.

- Я думал ты на режиссера училась, - мои колючие слова вызывают у него лишь насмешку. - А ты настоящий драматург.

Вспыхиваю от возмущения, сильнее стискивая пальцы вокруг многострадального пакета. На этот раз красноречие меня подводит, поэтому свой протест выражаю демонстративно отвернувшись к одной из стенок лифта.

В квартиру Дима пропускает меня первой. Хватаю сумку за ручки, в попытке вырвать его у него из рук, но он не выпускает. Если это демонстрация силы с его стороны, то очень наглядная.

- Отдай, - цежу сквозь зубы.

- Что с тобой стряслось, Ника? - говорит Дима на удивление спокойно. - Двадцать минут назад ты улыбалась и танцевала под дождем, а теперь похожа на разгневанную фурию.

«Просто я вспомнила, что ты назначаешь свидания другим и с трудом терпишь мое присутствие рядом»!

Эта фраза умирает в моем горле, потому что я не решаюсь ее произнести.

- Я не люблю быть для кого-то обузой, - выдавливаю из себя, чувствуя, как предательски щиплет в глазах.

Над ухом раздается тяжелый вздох. Дима закрывает за нами дверь, потом ставит мою сумку на пол и обхватывает мои плечи. Жар его ладоней согревает кожу, посылая сотни электрических разрядов в кровь.

- Послушай, Ника, - говорит он с низкой хрипотцой в голосе. - Ты не обуза. Ты сестра моего лучшего друга. Я знаю тебя много лет. Ты росла на моих глазах. Вы с Кириллом - моя семья. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все на свете. И никогда и никому не позволю тебя обидеть. Да, я разозлился сейчас. Но только из-за своего собственного бессилия как-то повлиять на ситуацию с черным Audi. Я не рассчитываю на то, что ты в восторге от вынужденного заточения в моей квартире, но прошу тебя потерпеть. Как только я буду уверен, что твоей безопасности ничего не угрожает, ты будешь свободна.

От его слов мое сердце болезненно сжимается, и я чувствую, как меня накрывает волной сожаления. Ну, почему я такая глупая? Разве можно винить Диму в том, что он смотрит на меня исключительно как на сестру? Обижаться на то, что он встречается с другими? Вынуждать его оправдываться в ситуации, когда он просто защищает меня?

- Прости, - отзываюсь хрипло, фокусируя взгляд на мокрых носках его кед. - Я была неправа.

К моему ужасу из глаз все-таки прорываются слезы. Чувствую, как одинокие капли скользят по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, а тоска по тому, что я так неосторожно успела нафантазировать, рвет сердце на части.

- Ника, не плачь, - Дима со свистом втягивает в себя воздух и внезапно прижимает меня к себе.

Мой нос утыкается в крепкую грудь с рельефными мышцами, упакованную во все еще влажную от дождя футболку, его руки ложатся на мою спину. Когда первый шок проходит, я позволяю себе насладиться моментом: обнимаю Диму за талию и льну к нему всем телом, купаясь в ощущениях теплоты и защищенности, которые дарит его близость.