Ничего личного

Серебрякова плакала искренне. Она, пожалуй, была самым несчастным здесь человеком. Кончалась целая эпоха ее жизни. Эпоха, в которой всем управляли люди, расставленные на ключевых постах еще покойным мужем. Великим и могучим А. А. Серебряковым. Прикормленные, прирученные и запуганные им. Люди, которые помнили, как все начиналось, и пребывали в уверенности в том, что они своими руками создали это дело и создали не зря. Эту мысль внушил им Серебряков. А он внушать умел.

Ирина Сергеевна оставалась совсем одна, со своими большими деньгами и вечным страхом за то, что делает вещи, которые совсем не обучена делать. Со своим неумение принимать важные решения. И брать на себя ответственность. Если кого Алексею и было жалко, так это ее. Он дождался, когда гроб с Пашиным телом опустили в глубокую яму, и подошел к Серебряковой.

— Пойдемте, я вас до машины доведу. Вам, видно, совсем худо.

— Да, мне худо, Леша.

Она впервые назвала его так. И пошла прочь от свежей могилы, тяжело опираясь на его руку.

— Рад бы вам помочь, но…

— Я знаю. Я тебе только сейчас и верю.

— Что ж теперь будет с вашей фирмой?

— Что было, то и будет. Странно, я стремилась все делать честно. Платить налоги, торговать, честно распределять прибыль… Но это не есть залог успеха. А что? Люди? Так, где взять людей?

— Может, новых найдете?

— А ты уверен, что они будут лучше, чем старые?

— Не уверен. Вместо одних Сергеевых и Ивановых приходят другие. С другими именами. Да, жаль мне ваш «Алексер».

— Кому верить, кому верить? — как заговоренная забормотала она. И вдруг посмотрела на него другими, просветлевшими вдруг глазами. — А, может…, — и неуверенно остановилась.

— Что может?

— Я тебе верю, Леша. Если тебе так жаль мою фирму, принимай дела.

— Какие дела? — опешил он.

— Пашины. Пост коммерческого директора. Решай кадровый вопрос.

— Да вы смеетесь?! Я же мент!

— Ты человек. Что у тебя, образования нет? Самое нужное, юридическое. Валера Иванов с грузчиков начинал. Не важно, что человек заканчивал, важно, как он будет относиться к своей работе. Надо будет — получишься. Ты умный человек, девочек моих тебе жалко, не все же у нас такие плохие. Вспомни Марину Лазаревич, Наташу, Елизавету. Юлия Николаевна тебе с финансами поможет. Зарплату положу хорошую, не обижу. Да что я говорю… Разве ты захочешь в это дело лезть?

«Ты сразу-то не отказывайся…» — вспомнил он Калачева. И машинально дотронулся до кармана куртки, куда засунул его визитку. Вот оно что! Обговаривала, значит, с Ильей Петровичем. А тот не против. Но какой из него, Леонидова, управленец?

— Я даже боюсь подумать.

— Что, страшно?

— Да не то страшно. Боюсь, я буду не лучше. С чего начинать? С людей? И что мне делать? Уволить их всех?

— А ты их пойми.

— Ну, уж нет! Извините, Ирина Сергеевна, но…

— Все ясно, — и ее взгляд потух. — Значит, отказываешься?

— Да. Я не могу. Извините.

— Не за что извиняться.

Они уже были за воротами кладбища. Ирина Сергеевна подошла к машине, спросила:

— Домой тебя отвезти?

— Если не возражаете, я пешком.

Ему было неловко. Отчего он испытывает к этой женщине искреннюю симпатию? Оттого, что она так одинока и несчастна? Но ведь она богата! До поры до времени. Такими темпами от ее богатства ничего не останется. Она совсем не умеет защищаться. А люди? Оставшиеся на фирме? Девочки, о которых она говорила? Анечка Барышева? Могут они спокойно работать и получать достойную зарплату?

— Я, пожалуй, пойду на автобус, — невольно вздохнул он.

— Как хочешь.

Она замерла, прислонившись спиной к дверце своего «Пассата» и глядя пустыми глазами куда-то в небо.

Алексей мимо стоянки для личного транспорта пошел к автобусной остановке. В ботинок попал неизвестно откуда взявшийся камешек. Или не камешек? Но что-то мешало ходьбе. Алексей потряс ногой, не помогло. Потом нагнулся, занявшись ботинком, и получилось так, что его не стало видно за чьим-то черным «Мерседесом». Пятисотым. Пока Леонидов расстегивал ботинок, совсем близко раздался знакомый голос Саши Иванова:

— Так мы договорились насчет подставного лица?

— Да, с Андрюхой сподручнее, — отозвался Манцев. — Он товарищ проверенный, с нами повязанный, как и моя звезда.

Захихикала Нора. О! Ее смех Алексей узнал бы из тысячи!

— Что, Сашка, завидуешь? — спросил Манцев.

— Ничего, мало их, что ли? На фирме еще есть красивые девочки.

— На Маринку, что ли, теперь глаз положил?

— Хотя бы.

Леонидов выпрямился, посвистел троице:

— Что, ненаглядные мои? Строите план захвата Парижа?

— Тебе-то что? — ухмыльнулся Иванов. — Мартышка. Какую речь толкнул на прощание, а кто тебя послушал? Погоди, к тебе на работу телега скоро придет. Нахлебаешься. Попрут тебя из органов. Вон, Ленка скажет, что ты пытался ее в постель затащить. — Нора злорадно рассмеялась. -И свидетели найдутся. Еще и попытку изнасилования припаяют. У нас за все заплачено, так что гуляй.

Алексей резко развернулся и зашагал назад. Ирина Сергеевна садилась в машину. Мотор уже работал, из выхлопной трубы вился сизый дымок.

— Ирина Сергеевна! Подождите!

Она задержалась и подняла голову. Подождала, пока он подойдет.