Ничего личного

— Кто знает? — пожал плечами Саша Иванов. -Что касается меня… Валера никогда не помогает просто так. Он не забыл о том, что взял меня на работу, и потребовал оплаты в нужный момент. Причем потребовал то, что для человека куда важнее хорошей работы и большой зарплаты.

— Что же вы должны сделать?

— Это касается только меня.

— Значит, моими руками вы решили избавиться от оплаты по долгам?

— Я сказал правду. Только и всего. Если подвернулся случай, почему бы им ни воспользоваться? Кстати, Таня тоже может подтвердить, что Валеры в их номере не было, когда Паша упал с балкона.

— Не она ли вас попросила об услуге? Ей вы тоже чем-то обязаны?

— Никто ни о чем меня не просил. Я сам, -гордо сказал Иванов-младший.

— А ваша девушка не хочет подтвердить, что все, что вы мне рассказали, имеет место быть? -поинтересовался Алексей.

— Это не совсем удобно.

— Она что, замужем?

Иванов замялся:

— В некотором роде…

— Как интересно! Ну и каша заваривается! Что ж, я просто уверен, что к концу дня найдется еще несколько человек, которые не преминут кинуть камень в господина управляющего. Похоже, его назначили ягненком. На заклание. Возводят жертвенный алтарь. А в ночь с первого на второе сном праведника спал только я. Остальные же следили за тем, кто кого победит: Паша Валеру или Валера Пашу. Ставки не делали?

— Не понимаю?

— Это называется: ничего личного. Хорошая фраза! И чрезвычайно популярная! Лично против управляющего никто ничего не имел. Равно как и против коммерческого директора. Но дело! Дело не должно пострадать! Что же касается ставок… Серебрякова наверняка проиграла бы целое состояние: она так верила в коммерческого директора.

— Собственно, я больше ничего не хотел добавить ко всему вышесказанному.

— Вы меня отпускаете? Как это мило! Пойду, займусь тем, что было изначально обещано: отдыхом.

— А что с братом?

— Тоже торопитесь? Подождите пару дней, Саша. Или невмоготу?

Иванов-младший зыркнул на Алексея, как на заклятого врага. Тот невольно поежился и подумал:

«А глаза-то у него, как у двоюродного братца! Решительные глаза. Тоже волчонок подрастает, только часа своего дожидается. А с виду такой милый, такой вежливый!»

Он пошел в свой номер. Саша уже оделась сама, подготовила к походу Сережку и теперь ворчала на Алексея:

— Где ты ходишь? Мы уже вспотели, тебя дожидаясь!

— Ну и шли бы без меня.

— Нет, Лешечка. Я тебя дома редко вижу, хочу хоть здесь насмотреться.

— Я так и слышу команду «к ноге». Шаг вправо, шаг влево — карается расстрелом?

— Леша, не злись. Мы просто по тебе скучаем.

— Ладно, потащусь с вами, так и быть. Между прочим, мне смертельно не нравятся лыжи, но это, похоже, мало кого интересует.

— Не ворчи, хоть воздухом подышишь!

— А то мне воздуха на работе не хватает! Сижу целыми днями в кабинете и думаю: как бы где-нибудь подышать?

Саша не стала слушать дальше, вытолкала мужа за дверь, закрыла ее на ключ, а ключ положила в карман. Леонидов понял, что пути к отступлению отрезаны и поплелся на лыжную базу.

Там их уже ждали Барышевы. Причем, Серега тоже заворчал: «Ну, где ты ходишь! Лыжи не достанутся!» Для Алексея блеснул луч надежды. Увы! Народу привалило порядочно, но инвентаря хватило всем.

Больше всех, конечно, не повезло Сереге Барышеву: он долго не мог влезть ни в одни ботинки, да и лыж по росту не находилось. Для Алексея же быстро нашлось все необходимое.

— Вот что значит — среднестатистическое, -сказал он Барышеву, напяливая ботинки сорок второго размера.

Женщины и ребенок тоже были охвачены. Наконец, Серега экипировался. Маленькая кавалькада выстроилась на опушке леса, надевая лыжи и разбирая палки. Лыжня была слегка присыпана снегом. Серега Барышев встал на нее первым и пошел к лесу, уминая снег. Анечка и Саша двинулись следом. Леонидов пропустил вперед Сережку и пошел замыкающим, готовясь вылавливать из снега упавших, если таковые свалятся ему под ноги.

«И здесь приходится работать службой спасения, — мысленно возмущался он. — Ну почему такая несправедливость: даже когда все отдыхают и наслаждаются жизнью, я исполняю свой долг? Причем все время кому-то обязан: на работе начальству, дома жене, и не то чтобы не люблю жену или работу. Все в принципе устраивает, кроме одного: когда я что-то сделаю для себя? Калачев вчера был прав. Поезда уходят, а такие дураки, как я, остаются на запасных путях. С чемоданами, полными д…»

Тут Сережка действительно шлепнулся. Прямо ему под ноги. Алексей прервал свои размышления, выловил его из сугроба, встряхнул, поставил обратно на лыжню и почувствовал, что замерзает.

— Эй, Александра! Сашка! — отчаянно закричал он.

— Чего тебе? — слегка притормозила жена и обернулась.

— 3-з-замерз-з-з… Дай хоть прокатиться с ветерком!

— А ты умеешь?

— Брысь с дороги!

Саша сошла с лыжни, пропустив его и Сережку. Леонидов набрал в грудь побольше воздуха, мощно оттолкнулся палками и рванулся догонять Барышева. Анечка ойкнула и отошла в сторонку. Далеко впереди викинг взбивал добытым лыжным инвентарем сугробы, словно яичные белки. По обе стороны клубилась снежная пыль.

— Барышев, лыжню! — заорал он.

Тот недоуменно обернулся: