Незнакомка из кофейни

Они встречались в кафе каждый день, в обед. Она приносила новые книги, а он рассказывал ей, что успел прочитать. Иногда она даже давала ему свои рассказы, и он уверял ее в том, что они прекрасны.

Через месяц она переехала к нему, через полгода он решил сделать ей предложение – в самом конце своего долгожданного отпуска.

В тот день они были на Бали, пили шампанское в бунгало, валялись на кровати и обсуждали новые книги. Горели крупные свечи, похожие на бутылки с отрезанным горлышком, тонкие языки пламени мерцали во тьме, за окном кричал попугай.

Виталий осторожно достал из сумки маленькую алую коробочку и спросил:

– Лика, может быть, я тороплюсь, может быть, еще очень рано, но я хотел бы задать тебе очень важный для меня вопрос.

– Спрашивай, конечно, хоть сто вопросов, – она сделала глоток шампанского из бокала.

– Я думаю, нам надо перейти к более серьезным отношениям, – он протянул ей коробочку. – Открой ее.

– Там то, что я думаю? – Она зажала коробочку в ладонях, поднесла ее к груди, как что-то очень важное и дорогое для себя. Ее глаза загорелись каким-то неестественным светом, словно часть ее души приблизилась к их оболочке. От неожиданности Виталий вздрогнул. Нет, он не испугался. Он просто никогда не видел такого прежде. Чтобы глаза человека так преображались.

– Да, там кольцо.

Она подержала коробочку у груди еще какое-то время, потом, так и не открыв, положила на кровать:

– Ты должен знать обо мне одну вещь, прежде чем я приму это кольцо.

– Лика, мне не важно, можешь не говорить. Твое прошлое меня не интересует. Я люблю тебя!

Он произнес эти слова впервые, случайно, незапланированно. И так, что сам их напугался.

– Я люблю тебя, – повторил он и поцеловал ее в солоноватые влажные губы. – Я хочу, чтобы мы были вместе до конца дней своих. Чтобы у нас были дети.

– Но, Виталий, ты многого не знаешь еще…

– Лика, я и знать этого не хочу. Что бы там ни было, я клянусь тебе, это не изменит моего решения. Если хочешь, даю тебе слово бизнесмена, – говорил он возбужденно, целуя ее лицо. – Я люблю тебя, Лика.

– Виталий, я серьезно больна.

– В каком смысле? – насторожился он.

– У меня шизофрения. Сейчас просто ремиссия. А так…

– Так что? – Он глупо улыбнулся, отстраняясь. – Так ты слышишь голоса?

– Да, так я слышу голоса. Все верно. Поэтому я нигде не работаю. Поэтому у меня до сих пор нет детей.

Он налил в бокал шампанского до самого края и, выпив безо всякого тоста, спросил:

– Это же лечится, я надеюсь?

– Нет… – и она тут же зарыдала, закрывая лицо ладонями. На кровать упало несколько слезинок.

Он погладил Лику по голове, словно сочувствуя, взял с тумбочки сигарету, прикурил и вышел из бунгало.

Когда они приехали в Москву, он первым делом записался к своему психологу – долговязому, короткостриженому мужчине с восточным типом лица и редким именем Иннокентий. Это был опытный психолог, с несколькими образованиями и множеством наград, и, конечно, очень недешевый. Он часто помогал Виталию в решении жизненных неурядиц – давал ценные советы, помогал разобраться в ситуации. Вот и сегодня Виталий надеялся на его помощь, понимая, что, возможно, это будет самый важный визит к психологу в его жизни.

Иннокентий сидел в просторном кожаном кресле перед низким овальным столиком, отделявшим его от пациента. Свет был слегка приглушен, располагая к продолжительной доверительной беседе. За дверью работала кофемашина.

– Нас там не слышат? – поинтересовался Виталий, кивнув на дверь.

– Абсолютно, – Иннокентий поднял вверх обе ладони. – Как ваш отпуск? Отдохнули?

– Да, все хорошо. Мы с Ликой вчера вернулись. Она пока к себе уехала, а я к вам…

– Что-то случилось? Вы же, по-моему, хотели сделать ей предложение?

– Да, и почти сделал, доктор. Но… именно почти.

– Не понимаю, – Иннокентий взял со стола ручку, прикусил колпачок, перекинул ногу на ногу.

– У нее шизофрения! Представляете, шизофрения!

– Ах… надо же, – доктор поправил очки, задумчиво посмотрел в сторону двери. – Что ж… бывает.

– Это все ужасно, доктор, – Виталий провел по глазам тыльной стороной ладони, шмыгнул носом.

– Да?

– Думаю, да. Она больной человек. Не сможет иметь детей. А я ведь ей даже в любви признался, – глаза Виталия уставились в столик, а потом забегали в разные стороны. – Я ведь и правда ее почти любил. А может, и любил. Даже и не знаю теперь. Диагноз ее все планы спутал.

– Ну детей она иметь может, в этом ограничений нет. С чего вы взяли, что у нее проблемы?

– Я почитал в интернете, доктор. Эта болезнь может от матери к детям перейти. Сами понимаете, риск огромный. Зачем все это?

– Но ведь может и не перейти? Хотя риск, конечно, есть.

– Все равно. Это огромный риск. Я как бизнесмен, как человек дела…

– Что вы намерены делать? – спокойно спросил Иннокентий, аккуратно делая запись в своем блокноте.

– Пока мы решили пожить отдельно. Я попросил ее переехать к себе. Она все поняла. Да – она не глупая, она столько читает, доктор.

– А дальше?

Виталий встал и заходил по комнате, что-то нашептывая себе под нос и растирая ладони друг о друга. Лицо его скривилось, губы мелко задрожали. Казалось, он сейчас заплачет.