Незнакомец

Цель графического дизайна — это сообщение о существовании чего-либо, будь то мероприятие или продукт. Если не сообщить о нем, то о существовании никто и не узнает, словно его никогда и не было. Плакаты говорят зрителю: «Здесь есть это!», используя различные эстетические приемы, и благодаря этому в ряде случаев возводятся в ранг искусства.

Однако не является ли и продукт искусства, независимо от целей его создания, будь то потребности капиталистического общества или общества массового потребления, объектом рекламы? Например, яркие, словно бы охваченные пламенем, подсолнухи в вазе. Лошадь, скачущая по полю. Жизнь в одиночестве. Трагедия войны. Ненависть к себе. Любовь к другому человеку… Отсутствие любви окружающих… Может быть, любое художественное произведение в конечном счете является рекламой?

Посматривая на часы, Кидо немного ускорил шаг.

Работы осужденных на смертную казнь на удивление отличались разнообразием форм. Ни одна не повторяла какую-либо другую: рисунки-иллюстрации, покадровая история в виде манги, изображения водопадов и карпов, напоминавшие наброски для татуировок, репродукции известных картин, сюрреалистические живописные работы, таблица ингредиентов мисо-супа, подаваемого в тюрьме на завтрак, обед и ужин.

Несмотря на разницу в уровне мастерства, в некоторых работах просматривался талант. Возможно, это было связано с тем, что на предложение участвовать в выставке откликнулись наиболее творческие личности из числа смертников.

И хотя часть работ явно свидетельствовала о том, что они написаны совершенно в ином месте, отличном от обычной жизни, от других так веяло теплом и красотой, что сложно было поверить, чтобы такие работы родились в тюремных стенах.

Среди картин заключенных, признавших свою вину, было несколько работ, осуждающих жестокость системы смертной казни, но было и немало на свободные темы, которые просто захотелось изобразить автору: птицы, цветы, кошки.

Несмотря на все сомнения, касающиеся того, стоит ли зацикливаться на первой пришедшей в голову идее, Кидо все равно продолжал размышлять о том, что осужденные «рекламируют» в своих работах.

Как ни странно, на удивление мало авторов отрицали совершенное преступление. Они не говорили, что этого не делали, они отчаянно кричали: «Мы не те, кто мог бы подобное совершить». Словно бы отстаивали не свои действия, а факт собственного существования. Ведь государственная машина собиралась положить ему конец.

Осужденные, которые рисовали такие очаровательные картины, что было сложно поверить, что это сделал человек, совершивший тяжкое преступление, казалось, пытаются сохранить следы своего существования, привязав их к чему-то иному, нежели физическое тело, которое вот-вот будет уничтожено. Это была «неожиданная сторона» тех, кто вскоре будет полностью стерт из этого мира, когда в исполнение приведут смертный приговор. Если человеческая личность может быть разделена на части, то, возможно, именно эту сторону своей личности — существование себя как жертвы — они отчаянно «рекламировали» из глубин страха перед надвигающейся смертью.

Ближе ко времени начала мероприятия зрителей вдоль стен стало уже так много, что Кидо пришлось пробираться через толпу, чтобы рассмотреть последние работы.

В центре полотна, заклеенного надписями в стиле политических листовок: «Долой договор о взаимном сотрудничестве с США!»[12], «Да здравствует диктатура пролетариата!», «Против потребительского налога!» — была размещена серия иллюстраций с обнаженными женщинами в стиле листовок, рекламирующих товары для взрослых. Кидо ошарашенно смотрел на это произведение. И композиция, и фигуры, поддерживающие руками пышную грудь, один в один повторяли то, что Омиура нарисовал на той открытке. Хотя вернее было бы сказать, что он скопировал эту серию. На выставке была даже копия «Сутры сердца», которую Омиура попросил Кидо достать для него.

«Может быть, Омиура видел выставку? Или читал о ней статью в журнале?»

Он вспомнил те слова Омиуры, обведенные ручкой, — «Идиот». Может, тем самым он был раздражен невнимательностью Кидо, который не понял, что это копия картины приговоренного к смертной казни?

— Уважаемые посетители… Мы вот-вот начнем нашу встречу. Прошу занять места. После завершения беседы у вас еще будет время осмотреть выставку.

Услышав объявление, Кидо направился к своему месту, но остановился как вкопанный возле последней работы.

В отличие от ярких работ остальных приговоренных, на ней был изображен скромный пейзаж: небольшая речка, текущая по холмам и полям. Несмотря на примитивный рисунок, работа создавала ощущение скромной простоты. Рядом висели еще картины того же автора, на одной были нарисованы цветущие сакуры и птички, на другой — улочка старого города с почтовым ящиком, столбами, дорогой, с двух сторон зажатой между заборами.

Кидо почувствовал что-то странное. Ему казалось, что-то похожее он уже видел. Такой рисунок, который в средней школе на уроке может нарисовать любой школьник.

«Может, Омиура? Хотя нет. Это не его работа… Тогда что же это?»