Незнакомец

Омиура оценивающе рассматривал Кидо через прозрачную пластиковую перегородку, слегка наклонив голову. Он немного шепелявил, казался вполне приветливым, хотя по первому впечатлению в нем скрывалось достаточно внутренней силы, чтобы убить, если кто-то посмеет его обидеть.

Слова о красоте Кидо воспринял как лесть, однако Омиура нарочито добавил, что чувствует собственную «неполноценность». А вот это показалось Кидо правдой. Прищуренный левый глаз и широко раскрытый правый будто символизировали эти противоположные намерения: скрыть что-то одно и заставить собеседника поверить во что-то другое.

Не обращая внимания на странное приветствие, Кидо уже собирался перейти к основной теме, когда Омиура спросил:

— А вы ведь кореец, сенсей?

Кидо нахмурился, но не сразу нашел ответ, словно ему сдавили горло. Когда через мгновение он выдохнул, то понял: его дыхание и правда остановилось на секунду. Охранник просто сидел рядом, не реагируя на их разговор.

— Ведь это так?

— Я должен ответить?

— По вашему лицу сразу же видно. Особенно форма глаз и носа. Я сразу же могу заметить разницу.

— Моя семья в третьем поколении живет в Японии. А я являюсь гражданином этой страны.

Перед глазами у Кидо промелькнуло собственное отражение в зеркале в ванной, которое он видел каждое утро. Он рассердился, но не хотел терять минуты, отведенные для визита, поэтому не показал виду. Омиура, кажется, благодаря этому восстановил баланс между чувством физической «неполноценности» и превосходством, после чего улыбнулся, приоткрыв рот так, что обнажились только верхние зубы.

Кидо кратко представился и объяснил причину своего визита. Омиура время от времени кивал, а затем вдруг прервал его:

— Сенсей, а что, действительно есть люди, которые живут до трехсот лет?

— О чем вы?

— Говорят же. Бывает, человек и триста лет живет.

— Никогда о таком не слышал.

— Все же в вашем мире их нет — так я и думал. Между нами говоря, был здесь в тюрьме один такой. Хотя он уже вышел на свободу.

В связи с характером работы Кидо приходилось встречаться с самыми разными людьми, но таких странных типов нужно было еще поискать. Бросив взгляд на часы, Кидо попытался вернуться к основной теме разговора, но Омиура, не обращая на него внимания, продолжал, понизив тон голоса, говорить о «трехсотлетних людях», периодически придвигаясь поближе к пластиковой перегородке. В его словах не было никакого смысла.

До конца встречи оставалось около пятнадцати минут, когда Кидо не выдержал и перебил его:

— Это все очень интересно, но сегодня я хотел бы спросить вас о случае, который произошел шесть лет назад. Знакомы ли вы с человеком по имени Дайскэ Танигути?

Бросив взгляд на фотографию, которую держал Кидо, Омиура откинулся на спинку кресла с явным раздражением, а затем со скучающим видом уставился в потолок. Кидо на мгновение перевел взгляд на охранника, после чего продолжил:

— Человек, носивший это имя, скончался. Но он не был Дайскэ Танигути, а настоящий Танигути пропал без вести. Это всего лишь мое предположение, но я подумал, вы можете знать что-то об обмене семейными реестрами.

Омиура вздернул подбородок и сказал:

— Вы говорите о младшем сыне из гостиницы в Икахо?

— О нем! — сказал Кидо, уставившись на Омиуру. — Так вы его знаете?

— Возможно… А может, и нет. На сегодня, пожалуй, хватит.

— Я хочу узнать, с кем он поменялся. И буду признателен, если вы мне в этом поможете.

— Это не был обмен, назовем это «отмыванием личности». Знаете, как в случае с грязными деньжатами, многие люди хотят отмыться и от своего грязного прошлого. С давних времен есть люди, которые даже готовы себе купить родословную. Вот, хотя бы вы, сенсей. Я вас как на ладони вижу.

— …

— Сенсей, когда зайдете ко мне в следующий раз, принесите мне каких-нибудь подарков.

— О чем вы?

— Журнальчик про жизнь звезд «Асахи Гэйно». Ну, еще книжку «Сутра сердца». Люблю простое чтение.

Охранник сказал, что время истекло. Кидо кивнул, но Омиура явно выглядел разочарованным. Встав и посмотрев сверху вниз на Кидо, он произнес:

— А вы не очень-то похожи на остальных корейцев в Японии. Но именно это выдает в вас корейца. Так же как и то, что я не похож на мошенника, хотя им являюсь.

Омиура опять улыбнулся, обнажив верхние зубы.

Кидо был готов взорваться от гнева. Но он вдруг почувствовал такую слабость, что даже не смог подняться, поэтому просто смотрел, как Омиура уходит из комнаты для встреч.

Шло время, и Кидо чувствовал, как в нем растекается чувство, близкое к ненависти к Омиуре.

Он был всего лишь мошенником, с которым ему пришлось встретиться из-за работы. Его высказывание, что Кидо «не такой кореец, как остальные», не имело никакого смысла, просто психологическая игра. Но, несмотря на это, каждый раз, когда после визита в тюрьму он оказывался перед зеркалом, то с неприязнью ощущал, что он смотрит на того человека сквозь прозрачную пластиковую перегородку. Он искренне хотел, чтобы факт существования того человека стерся из этого мира и из его памяти.