Незнакомец

Кидо удержался от вопроса, а не испытывает ли все же Такаги к ней чувств. В наступившем неловком молчании Мисудзу вновь вернулась к прежней теме. Она не просто хотела еще раз поговорить о том же самом, скорее, чувствовала необходимость прояснить свою позицию.

— Вся эта риторика ненависти последнее время — это просто отвратительно. Меня это бесит.

В ее тоне звучало неприкрытое презрение к таким людям, совершенно отличное от дежурных фраз, вроде «Как это все ужасно», которые обычно слышал Кидо, будто это была только его проблема, а не общая. Он почувствовал, как напряжение, которое подсознательно еще было в нем, постепенно тает.

— Честно говоря, я не чувствую себя оскорбленным или обиженным. Хотя, когда доходит до крайности и начинают кричать: «Сдохните», «Тараканы!»… от этого устаешь.

Кидо бессильно улыбнулся, словно повернул крышку бутылки с газировкой, из которой уже вышел газ.

— Как же все так обернулось? Еще несколько лет назад этого себе никто и представить не мог.

— Слова, которые залегли на дно интернета, просто поднялись на поверхность.

— Разве нет способа пресечь это законным путем?

— Кто-то пытается это сделать. Но даже в юридических кругах мнения разделились, ведь это связано со свободой слова. Лично я считаю, что хейт-спичи должны быть взяты под контроль, как только мы установим, что именно считать риторикой ненависти… Но, как бы это сказать… Я не слишком хочу отдавать свои силы этой проблеме. Да, я презираю подобных типов, не будь их, в моей жизни было бы чуть меньше стресса. Но… чуть меньше. В моей жизни есть много более важных вещей, о которых я должен думать. Например, о делах, над которыми я работаю, о моей семье и особенно о моем сыне… к тому же…

Кидо посмотрел на Мисудзу. Он чуть было под влиянием момента не выпалил, что и то время, которое они сейчас проводят вместе, является важным для него. Но успел остановился, чтобы это не прозвучало, будто он флиртует.

Кидо принялся за пышный омлет, выглядевший на тарелке как образец здоровой пищи. Приготовленный до идеально золотистого оттенка, омлет был сложен пополам, вспененное яйцо, с такой напористостью проглядывающее между половинками, вызывало ассоциации с расплавленной лавой, несущейся к морю.

— В любом случае в моей жизни и без того много всего. Масса того, из-за чего стоит серьезно задуматься или пострадать. Конечно же, и приятные, и радостные вещи… Я вырос как обычный японец, в обычном городе, никогда не сталкивался с дискриминацией из-за того, что я кореец. До недавнего времени я даже не знал о стигме, связанной с моим происхождением.

— Я забыла, что значит стигма?

— А, стигма — это некое качество или характеристика, которая становится материалом для дискриминации, негативных чувств или нападок. Даже если сами эти качества не являются чем-то негативным. Например, это может быть родимое пятно на лице, судимость, место рождения.

— Это и есть стигма?

— Да. Акцент делается лишь на этом одном качестве, а все остальные, присущие этому человеку, игнорируются. Хотя человек изначально обладает множеством черт, вдруг стигматизируется лишь то, что ты этнический кореец, а остальное уже неважно. Но вовсе необязательно, что стигму воспринимают только в отрицательном ключе. Честно говоря, мне совсем не нравится, когда другие корейцы произносят: «Да, ведь мы дзайнити», будто это что-то особенное. Как, например, если бы кто-то начал говорить: «Ну, мы же все такие из префектуры Исикава». Есть такой термин «попрошайка из Каги», изначально его использовали в качестве описательного выражения характера жителей префектуры Исикава: если уж обеднели, то пойдут милостыню просить. Даже если его сейчас используют с самоуничижительной интонацией, мне все равно это неприятно. Тем более, когда так часто это слышишь… Тоже относится и к фразам «Мы же юристы!» или «Мы же японцы!». Невыносимо, когда вся твоя личность описывается лишь одной характеристикой и кто-то пытается манипулировать этим.

— Все верно! Я всегда говорю точно так же, — сказала Мисудзу с блеском в глазах. До этого она сидела, облокотившись о спинку стула, но теперь пододвинулась к столу.

— Вы применяете это на практике, Мисудзу, даже больше, чем я. Днем вы работаете на фрилансе, а ночью смешиваете коктейли.

— Мой жизненный девиз — «три победы, четыре поражения».

— Что это значит?

— В жизни нас ждет не только хорошее, поэтому, по мне, «три победы и четыре поражения» — это самое то.

— Наверное, наоборот — три поражения и четыре победы? Иначе вы будете все время проигрывать.

Кидо подправил ее, решив, что это просто оговорка, но Мисудзу покачала головой:

— Нет. Именно как я сказала: «Три победы и четыре поражения». Может, я и не выгляжу так, но на самом деле я настоящий пессимист. Настоящие пессимисты умеют радоваться жизни! Это моя жизненная установка. Ведь пессимисты не ждут от жизни ничего хорошего, а когда что-то неплохое случается, они сами не свои от радости.