Незнакомец

Придумает! Да уж не сомневаюсь, что ничего умного его пробитая голова не сгенерирует! Джинсы вон до сих пор влажные и у ботинок покрылись инеем, а он корчит из себя героя! Ещё и прощается, торопливо двигаясь к выходу, даже ни разу не обернувшись…

– Стой! – а значит уйдёт, если я не попытаюсь его остановить.

Подскакиваю, едва не падая, зацепив сапогом одну из коробок, из которой тут же вываливается на грязный пол белое свадебное платье, и впопыхах затолкав обратно напоминание о худшем из Таниных кошмаров, догоняю этого загадочного человека.

– Договорились, никакой полиции! – кричу ему вслед, шумно захлопывая за собой дверь, и семеню по рыхлому снегу, и сама промерзая до самых костей от одного взгляда на его трясущуюся от озноба фигуру. – Только к врачу мы всё равно съездим. И разместим пост в местных пабликах. Как только твои синяки немного сойдут…

Ведь не смогу я так! Сон потеряю, если не удостоверюсь, что с ним всё в порядке! А он словно элементарных вещей понять не в силах:

– Зачем тебе это? – болезненно щурится и без того узкими, как щёлки, глазами, и словно в землю врос, не двигаясь, стоит в метре от моей машины.

– А кто, если не я? Я больше желающих тебе помочь не наблюдаю.

Всё просто же!

– А если… – он осекается, поджав разбитую губу, и никак не решается взглянуть мне в глаза, словно собственных мыслей стыдится.

– А если однажды ты вспомнишь, что совершил преступление, сам пойдёшь в полицию. Договорились?

Я не дышу. И он, кажется, тоже.

– Решайся. В багажнике есть одеяло, – применяю запрещённый приём, радуясь, что мамина щедрость сегодня не знала границ, и достаю автомобильный брелок, разбавляющий звенящую тишину знакомым писком. – И чай в термосе. Едем?

  Ну вот, кажется, я только что ввязалась в очередную авантюру, ведь немного поразмыслив, незнакомец кивает, и сам достаёт красное байковое одеяло из пакета.

 – Прорвёмся, мистер Икс, – завожу двигатель и успокаиваю себя лишь тем, что в отличие от моих приключений с Васнецовым, здесь всё хотя бы предельно ясно – в конце мне точно не придётся страдать.

ГЛАВА 9

Саша

                На календаре двадцатое декабря, а за окном начался апокалипсис, ведь погода словно взбесилась и, порадовав горожан неожиданным потеплением, вывалила на город очередную увесистую порцию снежной ваты.  А в моей гостиной вот уже четвёртые сутки подряд приходит в себя незнакомец…  Заметно окрепший, но до сих пор немного пугающий.

                – У твоего брата ужасный вкус, – даже забавная белая футболка с улыбающимся смайликом на груди не спасает ситуацию.

                Наверное, всё дело в том,  что улыбается этот смайлик только свисая со спинки кресла. А стоит моему новому знакомому натянуть его на свой могучий торс, тут же становится до уродливого серьёзным.

                – Боже, Ванька её на втором курсе носил. Она на нём едва ли не до колен болталась. Кофе будешь?

                Мужчина кивает, подхватывает на руки задремавшую Зефирку и садится на стул, а я достаю с полки вторую кружку.

                Ну что сказать? Мы вроде как неплохо ладим. Секретами, конечно, не делимся (ведь я человек скрытный, а он ничего о себе не знает), но парой сотен слов за сутки обязательно перекидываемся. О ерунде говорим и терпеливо ждём, когда же его разум уже включится в работу: проснётся после затяжной спячки, отроет в своих глубинах важную информацию и, наконец, выдаст хоть что-то  о его прошлой жизни. Пока безрезультатно.

                – Как спалось, Семён? – я опускаю перед незнакомцем дымящуюся кружку и внимательно слежу за его реакцией. Ну вот, как обычно, ни один мускул  на мужском лице не дрогнул! Только губы растянулись в кривой усмешке, а пересечённая затягивающейся раной бровь насмешливо изогнулась.

                – Спалось отлично, а я, слава богу, никакой не Семён.

                – Чем это тебе Семён не угодил?

                Он как-то неопределённо ведёт плечами, а я тяжело вздыхаю, ведь за эти дни уже кучу имён перебрать успела. Кажется, никого не упустила, а всё без толку.  Нет, есть, конечно, одно,  но я до сих пор боюсь его примерять на своего квартиранта. Вдруг сядет как влитое? А ещё одного Миши, пусть и не Васнецова, моя нервная система точно не выдержит.

                – Ладно, с завтрашнего дня начнём перебирать восточные. Вдруг ты какой-нибудь Арам или Давид?

                – Главное, чтоб не Акакий или Прокопий, – мужчина ухмыляется, пряча слабую улыбку за поднесённой ко рту чашкой, а я подпираю щёку кулачком – хорошо мне.

                Вот сидит человек израненный, потерянный, думает это я его спасаю, а на деле… Плакать он мне не даёт. Бродит по моей квартире и даже не подозревает, что своей задумчивой мятой физиономией отвлекает меня от грустных мыслей.

                Миша ведь сгинул, словно и не было его никогда: ни поцелуев его, ни рук на моём обнажённом теле, ни мятых простыней, навсегда потерявших его запах после убойной дозы кондиционера. Только халат и остался, как напоминание, что, поддавшись собственному безумию, я чуть добровольно не согласилась на роль карманной собачки: захотел – поманил, надоело – бросил.