Незнакомец

«Нет! Не делай этого!» – в отчаянии приказал он себе и закусил нижнюю губу, когда разбухшая плоть под пальцами задрожала. Но что случилось, то случилось. Когда Беатрис хриплым голосом стала описывать эротические подробности своих свиданий с барменшей Кассис, перед мысленным взором Пола возникла картинка. Место – кровать наверху, где ночью он не только спал, но и получал удовольствие; время – будущее, желательно ближайшее; и две любовницы, слившиеся в страстном объятии, ласкающие друг друга, – Беатрис и Клодия. Губы на губах, груди к грудям, лоно к лону; их руки лихорадочно блуждают, пальцы исследуют лакомые местечки. Но вот они распадаются, как две половинки раковины, только чтобы воссоединиться в иной позиции, крепко целуя друг друга. Тела их конвульсивно подергиваются от страсти…

И тут что-то зазвенело.

Пол даже покачнулся, настолько сильно его встряхнуло. Он догадался, что это звук будильника, но не остался, чтобы увидеть или услышать подтверждение этому. К тому времени, когда будильник выключили, он уже легко и бесшумно несся к своему убежищу, к оранжерее.

Несколько минут спустя, услышав тихие, звучавшие все ближе и ближе шаги своей благодетельницы, за которой он так бессовестно подглядывал, Пол попытался притвориться, что спит сном праведника.

Когда Клодия вошла в залитую солнцем оранжерею, Пол, казалось, спал. Он так же лежал, свернувшись калачиком, как и накануне вечером, когда она вернулась с чаем. Ноги босые, волосы растрепаны, лицо ангельское.

«Притворяется», – подумала Клодия и, подойдя к старому шезлонгу, улыбнулась про себя. Она не знала, как догадалась, лицо прекрасного незнакомца было совершенно безмятежным. Но какое-то шестое чувство, которое не давало ей покоя и в отношении его амнезии – или ее отсутствия, – подсказывало, что Пол скрывает от нее что-то еще.

Как ни странно, но мысль о его двуличии приятно щекотала нервы. Словно игра с балансированием на грани, которую вели они с Беатрис, вдохновила ее на дальнейшие приключения. Клодия обнаружила, что опасность ее возбуждает.

– Я знаю, что ты не спишь, – сказала она, стоя над ним и чувствуя в душе необычайную легкость.

Глаза Пола распахнулись. Он вытянул длинные ноги и сел, непроизвольно освобождая рядом место для Клодии. Он ничего не сказал, не стал оправдываться, просто настороженно посмотрел, словно ждал наказания.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила она, про себя улыбнувшись легкому недоумению на его лице, когда вопрос оказался не таким, какого он ожидал.

– Нормально вроде бы. Только… – он воззрился на свои босые ноги и пошевелил пальцами, словно проверяя двигательные навыки, – немножко побаиваюсь этого обследования. Но, наверное, лучше знать правду. Быть может, я сижу тут с часовой бомбой в голове. Сейчас все прекрасно, а в следующую минуту – бум, и у меня не голова, а кочан капусты.

Он казался искренне встревоженным. В лице читался страх, поза была напряженная. Отринув свежие еще подозрения, Клодия положила ладонь ему на руку и успокаивающе сжала.

– Ну, Беатрис, судя по всему, так не думает. Уверена, что обследование – это всего лишь предосторожность. – Она почувствовала, как по его телу пробежала легкая дрожь, но не поняла, то ли ему все еще страшно, то ли это ее прикосновение так на него подействовало. На нее прикосновение к напрягшейся плоти подействовало совершенно определенно. – Я тоже боялась, когда потеряла память, но все закончилось хорошо. Может, я и не Эйнштейн, – она подбадривающее улыбнулась, – но и не овощ, это уж точно!

– Хотя, бьюсь об заклад, ты вкусная – пальчики оближешь, – сказал он, слегка поворачиваясь к ней и лукаво поглядывая сквозь густые черные ресницы. И накрыл ее ладонь своей.

Сердце заколотилось как безумное. В мгновение ока испуганный юноша превратился в рокового соблазнителя. Она снова была в опасности, и ей это нравилось. Силясь сохранить невозмутимость, Клодия спокойно встретила его взгляд.

– Вспомнил что-нибудь еще? – спросила она ровным, насколько это ей удалось, голосом. – Какие-нибудь проблески? Хотя бы малейшее представление о том, кто ты? Чем занимаешься? Сколько тебе лет?

Он послал ей сногсшибательную улыбку, в которой явственно читалось «туше».

– Увы, нет, – ответил он, не убирая свою ладонь, по-хозяйски лежавшую на ее руке, словно не был готов окончательно сдать позиции, – хотя и пытался вспомнить. Честно.

– Я тебе верю. – Она высвободила руку, боясь, что дрожь в теле выдаст ее с головой. – Тебе должно быть труднее, чем мне тогда… я ведь была еще ребенком. Мне и вспоминать было почти нечего. К тому же дети смотрят на все проще. Они не считают, что их определяет то, чем они занимаются в жизни. Их не волнует необходимость иметь «цель», «направление» и все такое прочее.

– И какая же у тебя цель в жизни? – с вызовом, вздернув подбородок, спросил Пол.

«Вот паршивец, – подумала Клодия, поневоле улыбнувшись. – Острый как бритва. Что бы ни повредило мозг, оно явно не затронуло его ясного представления о человеческой натуре».