Незнакомец

На верхней полке стояли хаммелевские[3] фарфоровые фигурки: маленькая девочка с осликом, три ребенка, игравшие в пятнашки, мальчик с пивной кружкой и, наконец, паренек, качающий девочку на качелях.

– Евнис любит их, – сказал Адаму старик. – А я терпеть не могу эту дребедень. Меня от них тошнит. Я, знаете ли, все время думаю: кто-нибудь должен снять фильм ужасов с этими персонажами. Использовать вместо страшного клоуна или лепрекона. Представляете эти фигурки ожившими?

Кухня была отделана старыми деревянными панелями. На холодильнике висел магнит с надписью «Виват Лас-Вегас!» На выступе над раковиной стоял снежный шар с тремя розовыми фламинго; подставку украшало набранное витиеватым шрифтом: «Майами, Фло». «То есть „Флорида“, добавили для сомневающихся, о каком Майами речь», – подумал Адам. Коллекционные тарелки с росписью по мотивам «Волшебника из страны Оз» и часы в виде совы с подвижными глазами занимали верхнюю часть стены справа. Стену слева украшали многочисленные, хотя и потускневшие полицейские сертификаты и почетные грамоты – ретроспектива долгой успешной карьеры подполковника в отставке Майкла Рински.

Старик заметил, что Адам заинтересовался «украшениями», и проворчал:

– Евнис настояла, чтобы мы их повесили.

– Она вами гордится, – сказал Адам.

– А-а, все равно.

Адам повернулся к старику:

– Расскажите мне о визите мэра.

– Мэр Рик Гашеровски. Арестовывал его дважды, когда он учился в старшей школе, один раз за вождение в пьяном виде.

– Его наказали?

– Нет, позвонили отцу, чтобы тот его забрал. Это было лет тридцать назад. Мы в те годы часто так поступали. Считали вождение под мухой незначительным нарушением. Глупость.

Адам кивнул, чтобы показать, что слушает.

– Теперь с пьяными водителями обращаются очень строго. Спасает жизни. Но как бы там ни было, Рик появился у моих дверей. Мистер мэр нынче. Одет в костюм с американским флагом на лацкане. Не служи в армии; не помогай маленьким людям; не думай об изможденных, бедных, ютящихся в трущобах массах; но если ты носишь флажок, значит патриот.

Адам старался сдержать улыбку.

– Так, значит, Рик вошел, выпятив грудь и сияя улыбочкой. «Застройщики предлагают вам кучу денег», – говорит он мне. И все продолжает петь о том же: какие они щедрые.

– А вы что сказали?

– Пока ничего. Я просто пялюсь на него. Даю наболтаться.

Рински знаком пригласил Адама сесть к кухонному столу. Адаму не хотелось занимать стул Евнис – почему-то это казалось ему неправильным, – и он спросил:

– Куда прикажете?

– Любой сойдет.

Адам взял стул. Потом сел Рински. Виниловая скатерть была старой и немного липкой, а как иначе? У стола по-прежнему стояли пять стульев, хотя трое сыновей, которых Майкл и Евнис растили в этом доме, стали взрослыми и разъехались.

– Потом он начал мне пенять пользой для общества. «Вы стоите на пути прогресса, – говорит. – Из-за вас люди потеряют работу, возрастет преступность». Вы же знаете суть дела.

– Да, конечно, – сказал Адам.

Такие истории он слышал неоднократно, и они не оставляли его безразличным. С течением времени этот район по соседству с центром пришел в запустение. Некий застройщик, получив огромные налоговые льготы, по дешевке скупил все здания в квартале. Он захотел снести все полуразвалившиеся дома, частные и многоквартирные, торговые центры и лавчонки и построить сияющие новизной кондоминиумы, магазины с модной одеждой и рестораны с изысканной кухней. Вы можете смеяться над идеями джентрификации,[4] но городам тоже нужна свежая кровь.

– И он все говорил о новом сверкающем Кассельтоне, как преобразится вся округа, станет безопаснее, люди снова захотят здесь жить и все такое прочее. Потом мэр решил подсластить пилюлю. Застройщик, мол, возвел новый жилой дом для престарелых на высотах, а потом он, Рик, имел наглость склониться ко мне и сказать с грустью в глазах: «Вам нужно подумать и о Евнис».

– Вау, – сказал Адам.

– А то я не знаю? Потом он сказал, что мне нужно соглашаться на сделку, а не то следующее предложение будет хуже и меня могут просто вышвырнуть отсюда. Это правда?

– Могут, – кивнул Адам.

– Мы купили этот дом в семидесятом на то, что мне выплатили как участнику войны. Евнис… с ней все хорошо, но временами ее немного сносит с катушек. Иногда она сильно пугается в незнакомых местах, начинает плакать и даже дрожать, но потом возвращается домой, верно? Она видит эту кухню, эти мерзкие фигурки, этот старый ржавый холодильник, и с ней снова полный порядок. Вы понимаете?

– Понимаю.

– Вы можете нам помочь?

Адам откинулся назад:

– О да, думаю, что могу.

Рински изучал его несколько мгновений, сверля взглядом. Адам заерзал на стуле. Он подумал, какой это, наверное, был знатный коп.

– У вас забавное выражение лица, мистер Прайс.

– Зовите меня Адам. Что в нем забавного?

– Я старый коп, вы не забыли?

– Конечно нет.

– Я горжусь своим умением читать по лицам.

– И что вы видите в моем? – спросил Адам.

– Вы обдумываете нечто отчаянное, убийственное.

– Может, и так, – сказал Адам. – Думаю, я могу быстро покончить с делом, если у вас хватит духу.

Старик усмехнулся: