Нежный враг

— Какие подарки могут заинтересовать горожан и шестаков? Что можно хорошо и выгодно продать или обменять? — расспрашивал Василий Айкина. Тот охотно отвечал, рассказывая о пристрастиях зажиточных барабанцев. Деньги были в городах, но их брали неохотно. Торговля в основном строилась на обмене. Кто-то приносил на торжище рыбу, хотел получить за неё муку или прочные нитки. Часто люди не могли получить то, что им нужно. Брали предлагаемое, потом это меняли на что-то иное, чтобы на следующий день обменить на то, что необходимо. Были лавки ювелиров, аптекарей, оружейников, тележников. «Мукой рассчитаться можно за всё, — говорил Айкин. — Она измерялась оликами — такими стаканами, которые не могли быть и не меньше и не больше, установленного размера. Некоторые шестаки контролировали меры объёма, веса и длины. Есть люди, которые занимаются диковинками. Их зовём копачами. Они роют шахты, ныряют в море, чтобы найти какую-нибудь диковину. Никто не знает, где они их берут. В тайне держат свои места. Я сменял этот фонарь у одного пьяного копача. Шестаки отбирают вещицы, поэтому меняют тайно. Их видно. Большинство из них долго не живут. Руки у них в язвах. Некоторые теряют рассудок, становятся чужими — ненормальными».

— Как это? — удивился Степиков.

— Заговариваются. Несут такую ерунду, что лучше не слушать. Белую птицу они называют воздушным конём. Гирха называют шпионом, прилетевшим с неба. Будто его привезли в коне, который летает по небу.

— Значит, белая птица и воздушный конь — одно и тоже?

— Копачи так считают. Они все больные. Дядя Валок говорил, что они раскапывают чужие могилы и обирают мёртвых. Тут есть за городом Барпо кладбище старинное. Там похоронены Иные люди. Они залетели к нам случайно. Сломалась у них вимана, а сделать её не смогли. Так и жили тут, пока не умерли. Они вроде как были сделанные. Не Иссонез их создал, а кто-то другой. Они не давали потомства. Были добрыми и умными, но разговаривали тихо, посвистывая, как дети дуют в свистки, так и они общались. Копачи находят ихние вещи и торгуют на торгах.

— Интересные истории ты рассказываешь, — сказал Василий, приподнимаясь на ложе.

— Ты тоже прилетел на воздушном коне? — осторожно спросил Айкин.

— Это мы называем космическим паромом. Я — учусь в учебном заведении. Ты называешь баруга. Меня послали сюда старшие товарищи изучать растительный мир. Растения ваши. Но никто не знал, что ваша планета заселена, что у вас тут правит Гирх, который заставляет выращивать голувиту и рыть траншеи. Мне сказали, что тут никого нет. Оказывается, что тут живут хорошие люди. Вот мы и встретились.

— Отец говорит, что ты настоящий. Тебя послал к нам Иссонез, чтобы ты помог нам сделать нормальную жизнь. Ты бы мне помог. Я незнаю, что делается в городе. Жалко Лемму и её братишек. Отец у них потерялся. Шестаки арестовали и продали в рабство. Строит, поди, траншею. Нет. Тогда бы он сообщил. Убили. Почку забрали или глаза. У нас такое бывает.

— Мне бы хотелось увидеть ваш город, посмотреть на Гирха. Хочу записать на аппарат какое-нибудь шествие барабанцев. Научи меня, как себя вести среди людей. Обязательно нужно разобраться, откуда появляется мука.

— Нельзя. Пробовали. Все погибли. Это очень опасно. Люди залезали в мешки с зерном и улетали. Никто их больше не видел. …Следили за мешками. Они улетают вверх. А потом появляются короба. Много муки.

Никто не слышит и не видит, как они падают. Тебе нельзя этим заниматься. Мне будет плохо, если ты тоже исчезнешь. Я буду виноват в том, что не предупредил тебя. …А я боюсь за тебя. Ты бы мог стать нашим правителем. Тебя полюбят и поддержат. Не все, но многие бедные люди. Титаги согласятся нам помогать, если ты им будешь давать больше муки.

— Я же тебе говорил, что мне нельзя этого делать. Мне нужно ещё учиться, не гожусь я в диктаторы. За меня не бойся. Я не полечу. Только установлю приборы, которые сами расскажут, куда исчезает голувита. Им ничего не будет. Они прочные.

Вошёл Нонг с вязанкой хвороста. Положил на стол короб. Началась весна. В ручьях, которые стали полноводными, появилась крупная рыба, запели птицы, листва украсила ветки деревьев и кустов.

— Отец, нам пора бы отдать голувиту дяде Валоку.

— Пора. Надо тебе к невесте зайти. Узнаешь, что с ней. Согласится ли мать отдать к нам в горы помощницу свою. Я не думаю, что она обрадуется твоему приходу. …Почему так считаешь? Не знаешь. А я знаю, что Лемма работает у богатых барабанцев, получает муку. Как бы они её не уловили в свои сети. Может быть, и у неё есть свиток, в котором отмечаются подлости.

— Нет, нет. Этого не должно быть, — загорячился Айкин. Старик пожал плечами и пошёл на улицу чистить рыбу. Степиков подумал, что возможно Нонг и прав, но ему захотелось помочь расстроенному парню.

— Что можно выгодно продать или сменять на торжище в городе? — спросил он, глядя в глаза подавленному другу.