Нежный плут

– Удивительно, дорогой мальчик, – сказал он, подавляя смешок. – Каждый день, конечно.

Она застонала. Ничего нельзя было поделать. Ей было наплевать, слышит он или нет. Большой бык ей надоел. Она тоже купалась бы в ванне каждый день, но если для этого не надо всякий раз таскать по восемь ведер из камбуза!

Она повернулась, чтобы уйти, но ее остановил комментарий первого помощника.

– Есть цистерна с водой на попдеке, парень. Можешь взять оттуда, но сомневаюсь, что твои мускулы выдержат больше четырех ведер. Поэтому используй другую емкость – наверху по лестнице. Это сэкономит тебе время. Ведь тебе, как я понял, придется заниматься этим каждый вечер.

Она поблагодарила его кивком головы, лучшее, что она могла в этот момент. Хоть он и мог быть хорошим, сделав такое предложение, она все равно ненавидела его, так же как и чистюлю капитана.

Когда за ней захлопнулась дверь, Конни пожелал узнать:

– С каких это пор ты решил принимать ванну на корабле каждый день?

– С тех пор как решил, что эта симпатичная девушка будет помогать мне.

– Я должен был догадаться, – сказал Конни, – но ты не будешь благодарить себя, когда начнешь считать мозоли на ее ручках.

– Неужели ты думаешь, что я заставлю ее таскать все эти ведра? Небо запрещает развивать мускулы девушкам, которым они не нужны. Нет, я уже попросил Анри продемонстрировать, какое у него доброе сердце.

– Анри? – ухмыльнулся Конни. – Доброе сердце? А потом ты ему не сказал…

– Конечно, не сказал.

– А он не спросил, почему?

Джеймс подавил смешок.

– Конни, старичок, ты как таможенник, который так старательно расспрашивает, мать твою, что кажется, кроме тебя, здесь никто ни о чем не думает.

ГЛАВА XV

Руки Джорджины несколько дрожали, когда ока складывала пустые тарелки обратно на поднос и вытирала стол, не оттого, что пришлось таскать тяжести. Нет, она больше не должна была таскать эти ведра (только от двери до ванной), спасибо доброму французу, который все взял на себя, когда увидел, как она пролила воду на палубу. Его имя Анри. Не слушая ее протесты, он приказал двум матросам, не намного старше, чем предполагаемый возраст Джорджи, носить эти ведра для нее. Конечно, парни были крупнее ее и, определенно, сильнее, а она протестовала потому, что эта работа была поручена ей, и потому, что боялась их отказа.

Но они не протестовали. А Анри объяснил это тем, что ей нужно бы подрасти, чтобы выполнять мужскую работу. Она чуть было не восприняла это как оскорбление, но предусмотрительно придержала язык. Как бы там ни было, мужчина помог ей.

Она все же кое-что должна была таскать, поскольку они отказались переступать порог каюты капитана. Она не винила их за это. Но от таскания таких тяжестей у нее руки бы не дрожали. Нет, они дрожали потому, что Джеймс Мэлори за ширмой скидывал с себя одежду. И осознание этого факта нервировало ее больше, чем все остальные события этого дня.

К счастью, она не должна была оставаться в каюте. Она обязана была вернуть тарелки в камбуз, и еще ей надо было забрать свой гамачок. Но она замешкалась в каюте. И еще оставалась в ней, когда услышала плеск воды.

Она пыталась не думать об этом, но перед ней вставал все тот же образ большого тела, блаженствующего в горячей воде. Его окружает пар, и над ним нависает большая масса золотых волос. Капли пота покрывают его грудь, и она начинает отражать свет люстры, нависающей над ним. Он ложится на спину и закрывает глаза в тот момент, когда его тело расслабляется в теплой воде… и тут воображению пришел конец. Джорджина просто не могла себе представить, как мужчина расслабляется.

Ее глаза расширились, когда она поняла, что делает. Она что, рехнулась? Нет. Это все стресс и напряжение от совершенно ужасного, тяжелого дня, а этот день не кончился. Она сердито швырнула последнюю тарелку на поднос и подняла его, направляясь к двери. Но не успела она дойти до нес, как услышала глубокий голос капитана:

– Мне нужен мой халат, Джорджи.

«Халат? Куда она положила его? О, да, он висит в шкафу, тонкий халат изумрудного шелка. Вряд ли в нем тепло». Она пыталась сообразить, когда это он им пользовался раньше. Но поскольку она не видела у него никаких ночных рубашек, она решила, что он спит в этом халате.

Она положила поднос на стол, быстро выхватила халат из шкафа и только хотела передать его через ширму, как снова услышала голос:

– Иди сюда, парень.

«О, нет. Нет и нет». Она не хочет видеть его расслабленным. Она не желает видеть его искрящуюся при свете люстры кожу, которую она нарисовала в своем воображении.

– Мне нужно забрать гамак, сэр.

– С этим можно подождать.

– Но я не хотел бы беспокоить вас, когда придется вешать гамак.

– Не волнуйся.

– Но…

– Иди сюда, Джорджи. – Она услышала нетерпение в голосе. – Это только на минуту. – Она посмотрела на дверь, единственный путь к спасению. Даже стук в дверь спас бы ее от необходимости заходить за ширму. Но стука не было. Не было спасения. Он отдал ей приказ.