Неживой

Зрачки под его закрытыми глазами заметались из стороны в сторону, описывая бешенные круги, его скулы и щеки задрожали, лоб сморщился и явил пульсирующую вену, он задышал рвано и болезненно. Роймата сделал несколько глубоких вдохов, закрыл глаза, задержал дыхание и прислонил кончик указательного пальца ко лбу трясущегося Ежва. Из его рта послышался полухрип полустон.

Ежв был последователем радикализма тайн. Словно берсерк он кидался в самые пучины тёмных и мрачных знаний, что могли сломать и свести с ума даже очень крепкого человека. Ценность Ежва и его положение при Роймате были обусловлены его невероятной способностью переживать такие опыты, приходить после них в себя и сохранять некое подобие рассудка. Роймата использовал его как проводника, а сам наблюдал за тем, что он видел и чувствовал с безопасного расстояния.

«Спокойнее, Ежв. Не забывай дышать», — мысленно приказал хранитель тайн.

Мозаика начала складываться.

Нечеловеческое зрение. Способное воспринять миллионы оттенков серого цвета и видеть в полной темноте очень ясно. Очертанья деревьев, леса, травы, корней, почвы. Слепящие огни домов. Перекошенные от ужаса лица, ещё живые и вот уже мёртвые. Вырванные из тел внутренности и кости, ещё сжимающиеся сердца и кровь, кровь, кровь…

«Смотри глубже, Ежв».

Больно. Всё застилает яркий свет, он ранит и жжёт, от него хочется спрятаться. Двигаться тяжело, с каждым шагом будто вязнешь в болоте, сил почти не остаётся. Звук журчащей воды, чёрные руки с когтями с трудом влезают в латные рукавицы. В воде отражается лицо человека, перекошенное и нечёткое. Оно скрывается под шлемом. И затем снова больно. Крики. Чувство падения.

«Ещё, Ежв».

Бурлящая чёрная масса, вязкая и холодная. Даже в мире видений от неё исходила опасность, некий животный страх поднимающийся из глубины, от которого возникает желание бежать, которому почти невозможно противиться. В глубине этой массы притаилось что-то, напоминающее глубинного спрута, бессчетные щупальца его извиваются вокруг. Яркий огонёк тонул в этом болоте, тускнел и наступала темнота.

«Глубже, Ежв».

Темнота становилась беспроглядной и твёрдой, словно сделанной из металла. Даже если бы здесь появился источник света, он бы не смог вытащить из этой темноты ничего. Холод, который царит здесь, уже за пределами восприятия холода человеком. Это нечто обратное теплоте, огню и самой жизни. В этой темноте родились звёзды…

Ноги больше не держали Роймату, хранители Тайн стоящие рядом, едва успели подхватить его. Ежв не дышал. Он лежал на спине, один из врачевателей уже был сверху и пытался вернуть его из темноты. И ценой сломанных ребёр и распоротого рта это удалось. Долгие минуты он хватал воздух полной грудью, будто его только что перестали душить и смотрел широко раскрытыми глазами на небо. Он ничего не сказал бы, даже если б мог.

Роймата стёр пот, устилающий ему глаза, ощутил тяжелейшие, разрывающиеся удары своего сердца и махнул рукой. Врачеватель кивнул, достал из поясной сумки дурмат, зажёг его и обкуривал Ежва до тех пор, пока тот не провалился в сон.

* * *

— Капитан! — позвал Роймата и на его зов явился рослый рыцарь.

— Да, мастер.

— Вы прочесали окрестности?

— Да. Костей животных или иных признаков, о которых Вы говорили не обнаружено. Только подобные знаки и колдовская тропа. Знаков нашли уже три штуки.

Роймата покачнулся и опёрся о рыцаря, его всё ещё мутило. Чудом он проглотил тошноту.

— Вы осмотрели лес напротив, после деревни?

— Да, разведчик только вернулся. Колдовская тропа там не продолжается.

— Значит Зверь всё ещё здесь. Или он вырыл себя яму прячется или… носит личину человека, скрывается в деревне или её окрестностях. Мы такое уже видели. Поднимай отряд, бери деревню в кольцо, никого не выпускай. Найди всех «беженцев», странствующих торговцев и других непонятных личностей. Даже детей. Я лично допрошу их всех. Выполняй. И особо не церемонься.

— Слушаюсь, мастер.

Глава 17 Ярр

Не сразу, но он нашёл нужный ритм для преодоления своего пути. Воздух сопротивлялся, он еле волок ноги, качался из стороны в сторону, гремел доспехами на всю округу, но уже хотя бы не останавливался, для того что собраться с силами.

Солнце нависало сверху и палило ему спину. Полированный металл и одежда не давали ему прокрасться внутрь и начать жечь, но его тяжёлое присутствие чувствовалось всё острее. Теперь оно уже не внушало такой ужас, от него не хотелось спрятаться и вжаться в землю. Но дискомфорт остался.

— Это ты Дзармахат? Ты вернулся? Мне говорили ты погиб.

На колдовскую тропу вдруг вышла женщина. Босая, грязная и измождённая, укрытая лишь изорванным плащом из грубой ткани. Её походка была ещё более шаткой, чем у Ярра. Она пыталась рассмотреть его, закрываясь от солнца, и упала перед ним на колени.

— Сын мой, ты вернулся домой. Ты не умер.

Сквозь шёпот её потрескавшихся пересохших губ, Ярр почувствовал болезненные и редкие удары её сердца. Живот под его доспехами сжался и задрожал от голода и желания её плоти. Он вдохнул её аромат и скривился.