Нежилец

— Я думаю, несложно определить, получил пациент дозу или нет. Морфин снимает боль, так что… — Дремин не договорил, считая, что смысл фразы очевиден.

— В любом случае мы ничего не узнали о пропаже наркотиков, — подытожил Самсонов. — Горелов не звонил? — сменил он тему.

— Мне нет.

— Ладно, а что насчет девчонок из стрип-бара?

— Собираюсь туда. Хочешь со мной?

— В принципе можно.

— Исключительно по долгу службы, конечно! — хмыкнул Дремин.

— Естественно.

— Ладно, встретимся в управе. Кстати, я тут покопался в Интернете и нашел кое-что интересное насчет татуировки, которая была у этой Чижиковой.

— Выкладывай.

Было слышно, как Дремин зашелестел страницами блокнота.

— Девиз взят из… погоди, сейчас найду. Какой-то древний автор. Из Вергилия, вот! В общем-то ничего особенного тут вроде нет. А вот сам герб очень занимательный. Мне Полтавин переслал его изображение, и я порылся в Сети, пытаясь найти какие-нибудь соответствия.

— Нашел? — спросил Самсонов.

— Да. Тебе понравится. Конь, оказывается, — древний символ плодородия.

— И зачем стриптизершам такая картинка? Тем более всем шестерым.

— Мастер из тату-салона сказал, что девчонки принесли рисунок с собой. Сказали, что хотят именно его.

— Они объяснили, почему хотят сделать жеребца?

— Нет, к сожалению. За наколки заплатил мужчина в черном кожаном полупальто, держался в стороне, в болтовне девиц не участвовал.

— Мастер его лицо запомнил?

— Конечно. Девицы и этот мужик в салоне часов шесть сидели. Я попросил мастера нарисовать его физиономию и переслать мне по факсу. Но надеюсь, мы все выясним у самих стриптизерш.

— А как дела у Коровина с Морозовым? Они проверили коллег Хоботова?

— Проверяют. Это же куча народа, Валер. Сколько человек, по-твоему, мост строят? И учти, времени с тех пор прошло до черта. Они, может, неделю проверять их будут.

— Нет у нас недели!

— Не волнуйся. Наш убийца вроде не частит, так что, может, он на несколько лет уйдет на дно.

— Надо его достать, пока он не ушел слишком глубоко.

— Согласен. Мы над этим и работаем, верно?

— Конечно. Я, кстати, нашел место, где убийца вылил кровь Чижиковой.

— Ты серьезно?

— Да. Это мост.

— Мост?

— Угу. Он облил кровью одну из его опор. Есть свидетель, его скоро привезут в управление. Убедись, что его личность выяснили, как положено, ладно?

— Ок. Думаешь, это мог быть он сам?

— Все возможно.

— Ладно, я тебя понял.

— Спасибо.

— Ну, до встречи в управе. И оденься подобающе, все-таки в клуб пойдем.

— Хватит ерничать! — не выдержал Самсонов.

— Извини, — ни капли не смутившись, отозвался Дремин.

Отключившись, Самсонов сделал музыку погромче и некоторое время сидел, отбивая на руле пальцами такт. Он не рыбак, который сидит на берегу и ждет, пока клюнет рыба. Он охотник, пробирающийся сквозь джунгли по следу хищника.

* * *

Горелов показал на проходной Кунсткамеры удостоверение и сразу направился к смотрительнице.

— Простите, вы не подскажете, где зал Индии?

— Давайте подойдем к плану, — предложила женщина. — Вам сюда. — Точка лазерной указки остановилась на одном из залов. — Найдете?

— Ага, — кивнул Горелов. — Спасибо.

Через пять минут он уже стоял перед бенгальской лодкой, вырезанной из слоновой кости. Оперу предстояло провести в Кунсткамере неизвестно сколько времени, так что он решил не торопиться и получить максимум удовольствия и информации от посещения музея.

Горелову понравились три деревянные обезьянки — знаменитые символы молчания, глухоты и слепоты. Некоторое время он провел перед витриной с ритуальными кинжалами-крисами и в конце концов добрался до экспозиции, посвященной Кали. В зале был выставлен не только алтарь, к которому мог наведаться убийца, но и многое другое. Например, лев с человеческим лицом и сама богиня, стоящая на трупе. Черная кожа резко контрастировала с высунутым алым языком и белками глаз, а желтые головы, составляющие ожерелье богини, выглядели жутковато. По обе стороны от скульптуры лежали изогнутые ритуальные мечи, предназначенные для отсечения головы.

Горелов внимательно рассмотрел алтарь из слоновой кости. Он был выполнен с таким изяществом, что казался скорее декоративным, чем функциональным. Опер не мог представить, чтобы на нем действительно приносили жертвы. Постояв немного возле него, Горелов подошел к смотрительнице и украдкой показал удостоверение — благо в тот момент в зале были только дети с экскурсоводом.

— Скажите, не обратили ли вы внимание на кого-нибудь, кто заходит сюда, чтобы посмотреть на экспозицию, посвященную Кали? — спросил он. — Может, этот человек появляется так часто, что вы его запомнили?

Женщина задумалась.

— Честно говоря, — сказала она через минуту, — я особенно посетителей не разглядываю. Но коекого действительно узнала бы. Например, ходит один старичок, профессор. Кажется, его зовут Ерофей Петрович, фамилию не знаю. Он уже лет семь наведывается: пишет книги об Индии. Около месяца назад последний раз приходил, кажется.

— А еще кто?