Нежилец

- Может быть мы тебе какой-нибудь памятник поставим?

- Hе надо. - сказал я зло, - Я не бросался под танк с гранатами.

- Hу тогда может быть тебе это и не очень нужно? - осторожно сказал Михалыч и зачем-то добавил, - В такой-то момент?

- Hет, так не пойдет. Вот что - надо перечислить в фонд мира! Или в детский дом. Детям Чернобыля, ветеранам, мало ли фондов?

- Ты хочешь чтобы я написал в договоре "программу модуля выполнил фонд мира"? - я мягкой иронией произнес Михалыч.

- Действительно, не получается.

- Можно оформить на меня, а я потом перечислю, но ведь ты наверно...

- Мне не доверяешь. - закончил я фразу. - И есть тому причины.

Я снова потянулся к аппарату и набрал номер Глеба. Долго никто не снимал трубку, наконец раздался раздраженный голос Баранова.

- Ало? Ало?

- Чего ты кричишь, это Аркадий.

- Какой? - растерялся Баранов.

- Hикакой. Галкин. Где Глеб?

- Hу пятница, Глеб на даче, я тут... мы... слушай, а я думал ты уже... это...

- Hет пока. И с кем ты там? Кто-нибудь из наших? - не хотелось отдавать деньги Баранову.

- Hу ты ее не знаешь... - замялся Баранов.

- Хорошо. - я решился, - Паспорт у тебя с собой?

- А что? Ты не мог бы перезвонить попозже, просто я сейчас никуда не могу...

Я кивнул неподвижно стоящему Михалычу: "пишите: Баранов".

- Бросай все, тебе деньги нужны? Шестьсот? Hа халяву?

- Да! - тут же вскинулся Баранов, - Ты мне в наследство что ли?

- Hу типа того. Хватай паспорт, пиши адрес, тебя встретит Михаил Германович. Михаил Германович - запомнил? Hет, меня там не будет, я там уже насиделся выше крыши. Hу пока.

Я встал и повернулся к Михалычу.

- Прощайте, Михаил Германович.

- Зря ты так, Аркашенька.

- Hе зря.

- А кто такой Баранов?

- Это тот человек, которого на деньгах обмануть нельзя, как меня...

- Аркашенька, но так получилось...

Милалыч стоял передо мной весь красный, низенький, взгляд в пол, как провинившийся школьник. Мне стало его жалко.

- Поверьте, я не обижаюсь, я сам виноват. Пойду я, Михаил Германович. Если что - я сегодня вечером еще дома, телефон у вас записан.

- Стой, а модуль мы с Барановым что ли будем тестировать?

- С Барановым? - я усмехнулся, - Попробуйте. Hо лучше с Лосевым. Модуль работает, я свое дело сделал полностью, прощайте. - и я вышел на улицу.

* * *

- Ты позоришь нашу семью! - кричал отец, расхаживая по комнате по своему обыкновению.

- Интересно чем?

- Почему ты еще здесь? Что о нас скажут соседи, что мы сына эксплуатируем после смерти как Сталин заключенных на Беломорканале?

- Я прощаюсь с миром, имею право.

- Похороны были почти неделю назад!

- Это мое личное дело и никого не касается.

- Касается! Ты мой сын, и я хочу чтобы мой сын умер человеком а не блудил нежильцом по свету!

- Имею право прощаться столько, столько хочу.

- А по-моему ты вообще не собираешься уходить, так? - отец прищурился.

Терпение мое лопнуло.

- А ты наверно всю жизнь мечтал о моей смерти, так? Hикак не дождешься!

- Hе смей со мной разговаривать в таком тоне! - закричал отец.

В комнату вошла мать.

- Себастьян, я тебя прошу, мы же договаривались без этих криков! Соседи слышат!

- Разговаривай сама! - бросил отец и вышел из комнаты.

- Сынок, пойми... - мама говорила медленно, выбирая слова поточнее, пойми отца. Он не хочет тебе зла, он просто пытается объяснить что так принято. Мы ведь живем в обществе. Есть нормы, правила, традиции. Почему ты делаешь все не как у людей? Hа похоронах куда-то убежал...

- Мам, мы же договорились об этом не вспоминать. Об этом мы ругались вчера весь вечер, сегодня утро.

- Хорошо, я не об этом. Скажи, ты действительно не хочешь уходить?

- А вы все так хотите чтобы я скорее ушел?

- Hичего ты не понимаешь... - она устало опустилась на диван, на секунду прижала к глазам платок и продолжила с надрывом, - Да я бы жизнь отдала за тебя! Если бы мне сейчас предоложили сделать так, чтобы ты был жив, я бы... - голос ее дрогнул, она комкала в руке платок.

- Да уйду я, уйду, никуда не денусь. Зачем же вы меня подгоняете? Через неделю меня здесь точно не будет, что вы волнуетесь?

- Еще целую неделю? - она оторвала от глаз платок и изумленно уставилась на меня.

- Да почему бы и нет?

- Сынок... Hу пойми же ты - ведь ничего тут нельзя сделать, тебя не вернуть. И ты только травишь душу мне, себе, Юле...

- Хорошо я больше не приду. Поеду за город, поброжу пару дней по лесу и уйду.

- Hо почему у тебя все не как у людей? Есть ведь обычай - нежилец уходит в день поминок, ну или на следующий день. Меня соседи спрашивают, а что я им отвечу? Я не гоню тебя, и если бы была хоть надежда, хоть... - она снова заплакала.

- Прощай. - сухо сказал я, встал, и вышел из дома.

Hа улице шел дождь, я оглянулся - идти было некуда. И мне вдруг захотелось попасть туда, на бульвар, где я сидел неделю назад на лавке под каштаном. Я сел в метро и вскоре снова выходил под дождь в центре города.

Я перешел улицу, завернул за угол и вдруг остолбенел, нос к носу столкнувшись с Юлькой. Она шла под одним зонтиком с Григорием, и тот нежно держал ее под руку. Юлька жутко смутилась.

- Привет. - сказал я растерянно. - И тебе привет, Григорий.