Неженка

Когда Холли Грейс бросила взгляд на серьезное личико младенца, последние сомнения по поводу происхождения Тедди, витавшие где-то у нее в подсознании, испарились. Даже при всем своем воображении она и представить не могла, что у ее великолепного мужа и ребенка, покоившегося сейчас на ее руках, могло быть хоть что-нибудь общее. Тедди был по-детски прелестен, и Холли Грейс сразу же полюбила его всем сердцем, хотя он и был самым уродливым из всех когда-либо виденных ею младенцев. Тедди совершенно не походил на ее Денни. Его отцом мог быть кто угодно, только не Далли Бодин.

Прошли годы, и с возрастом внешность Тедди несколько улучшилась. Голова обрела хорошую форму, хотя и была несколько великовата для тела. У Тедди были золотисто-каштановые волосы, тонкие прямые брови и настолько светлые ресницы, что их почти не было видно; скулы словно врастали в голову.

Иногда, когда он определенным образом поворачивал голову, Холли Грейс виделось, как он будет выглядеть, став мужчиной: сильным, своеобразным, не лишенным привлекательности. Но пока он дорастет до этого, даже собственная мать не рискнет похваляться его внешним обликом.

— Ну давай же, Холли Грейс, иди сюда. — Голова Тедди высунулась из-за белой навесной двери. — Поторапливайся!

— Я тебе покажу поторапливайся, — проворчала она, но остаток пути преодолела быстрее. Войдя в прихожую, Холли Грейс сняла жакет, поправила рукава белоснежного костюма, брюки которого были заправлены в итальянские сапоги, отделанные цветами ручной работы из кожи и бронзы. Ее знаменитые белокурые волосы спадали ниже плеч. Из косметики виднелись следы туши светло-коричневого оттенка, несколько легких мазков румян и больше ничего. Холли считала, что тонкие линии, формирующиеся в уголках глаз, являются одним из элементов, создающих ее образ. Кроме того, рабочий день уже закончился и заниматься собой терпения не было.

Гостиная квартиры Франчески была оклеена бледно-желтыми обоями с персиковой окантовкой, на изящном ковре от Херица выделялся небесно-голубой оттенок. Со всеми своими деталями и штрихами, с оборочками из ситца и дамасского шелка комната выглядела, как на элегантных и безумно дорогих образцах, показанных на глянцевых страницах журнала «Дом и сад», за тем исключением, что Франческа отказалась от идеи воспитывать ребенка словно в витрине и совершенно не случайно игнорировала некоторые из лучших разработок своего декоратора. Пейзаж Хуберта Роберта над камином из итальянского мрамора уступил место помещенному в хорошую рамку изображению ярко-красного динозавра, выполненному цветным карандашом (Теодор Дей, прибл. 1981). Итальянский сундук семнадцатого века был сдвинут с центра комнаты на несколько футов, чтобы дать место любимому Тедди виниловому креслу с погремушками, а на сам сундук поставили телефон с Микки-Маусом, который Тедди и Холли Грейс купили для Франчески на день рождения, когда ей исполнился тридцать один год.

Холли Грейс вошла внутрь, положила свою сумочку на экземпляр «Нью-Йорк тайме» и помахала рукой Консуэло, испанке, которая прекрасно заботилась о Тедди, но к приходу Франчески оставляла все тарелки грязными. Отвернувшись от Консуэло, Холли Грейс заметила на диване свернувшуюся в клубок девочку, погруженную в чтение журнала. На вид девочке было лет шестнадцать-семнадцать; волосы обесцвечены довольно небрежно, на щеке след от царапины. Холли Грейс остановилась, повернулась к Тедди и с горячностью зашептала:

— Опять твоя мама за старое?

— Ма просила сказать тебе, чтобы ты не пугала девочку.

— Вот что я получаю за трехнедельную поездку в Калифорнию!

Холли Грейс схватила Тедди за руку и потащила в комнату, подальше от ушей девочки на диване. Как только дверь закрылась, она разочарованно воскликнула:

— Черт побери, ты, кажется, собирался поговорить с матерью? Не могу поверить, что она опять это сделала!

Тедди подошел с коробкой из-под обуви, в которой хранил свою коллекцию почтовых марок; крышку он вертел в руках.

— Ее зовут Дебби, она очень славная. Отдел социального обеспечения уже нашел для нее детский приют, поэтому через несколько дней она уедет.

— Тедди, эта девушка — проститутка. Да и на руках у нее, вероятно, следы от уколов наркотиков.

Тедди начал раздувать и сжимать щеки — он всегда так делал, когда не хотел что-либо обсуждать.

Холли Грейс расстроенно вздохнула:

— Послушай, милый, почему ты сразу не позвонил мне в Лос-Анджелес? Да, я знаю, что тебе только девять лет, но твой коэффициент интеллектуального развития, как у гения, накладывает на тебя определенную ответственность, которая, в частности, заключается в том, чтобы стараться, по крайней мере частично, удерживать свою маму в рамках реальности.

Ты же знаешь, в том, что касается таких вещей, здравого смысла у нее ни на грамм: дает приют всем подряд, путается с мошенниками. Ею руководит не разум, а сердце!

— А мне Дебби нравится, — по-прежнему твердил Тедди.

— Тебе и Дженнифер нравилась, а она, перед тем как сбежать, украла у тебя из банка Пиноккио пятьдесят баксов!