Независимость мисс Мэри Беннет

— Я публикую эпистолы Аргуса, Фиц, — сказал Ангус, когда жаркое сменилось десертом из сбитых сливок с вином, — потому что устал от этой нестерпимой расточительности. — Его несколько скрюченные пальцы провели черту по воздуху над столом. — De rigueur[3] угощать меня обильным обедом, хотя я в нем не нуждаюсь, и съел лишь пару кусочков. И вы, и Элизабет не съели больше. Все мы удовлетворились бы ломтем хлеба, малой толикой масла, джема, сыра и зимним яблоком. Ваша прислуга и все их родственники жиреют на ваших объедках, как, возможно, и воронье в садах на площади.

Даже зная отвращение Фица к излишне громким звукам, Элизабет не удержалась от взрыва смеха.

— Знаете, Ангус, вы и моя сестра Мэри отлично поладили бы между собой! Именно такого рода высказывания бесят людей, но вы считаетесь с нашими чувствами столь же мало, как она.

— А чья она жена?

— Ничья. Мэри не замужем.

— Старая дева, влюбленная в Аргуса! — отрезал Фиц.

Растерявшись, Элизабет уставилась на мужа.

— Откуда ты знаешь? — спросила она. — Мне ничего об этом неизвестно.

Она позаботилась сказать это небрежно, почти шутливо, но он не взглянул на нее, и его лицо стало непроницаемым.

— Разумеется, я знаю это от Мэри.

— Она живет в Лондоне? — осведомился Ангус.

— Нет, в Хартфорде, — сказала Элизабет, вставая. — Оставляю вас портвейну и черутам, но, прошу, не слишком долго засиживайтесь. В гостиной будет кофе.

— Вы счастливчик, Фиц, с такой женой, — сказал Ангус, принимая у него бокал портвейна. — Такая красавица, брызжущая жизнерадостностью.

Фиц улыбнулся.

— Да, бесспорно. Однако есть и другие леди не менее обворожительные. Почему бы не жениться на одной из них? Сколько вам? Сорок? И все еще не женаты. Холостяк, завиднейшая партия в Лондоне, как говорят.

— Прошу извинить, но относительно обворожительных леди согласиться не могу. Элизабет уникальна. — Ангус попыхтел тонкой сигарой. — А незамужняя сестра сходна с ней? Если да, то я мог бы попытать удачу в этом направлении. Но сомневаюсь, иначе она не была бы старой девой.

— На нее был возложен долг ухаживать за их матерью. — Фиц поморщился. — Мэри Беннет глупая женщина, без передышки цитирующая чьи-нибудь чужие христианские мысли. По последней своей молитве годы тому назад она нашла для преклонения нового бога, Аргуса! — Дарси уперся обоими локтями в стол и сложил ладони (манера внушить собеседникам, будто он расслабился, ни о чем не тревожится). — Что возвращает меня к этому утомительному субъекту, Не стоит, Ангус, продолжать публиковать его жалкие измышления.

— Если бы они и правда были жалкими, Фиц, вы и вполовину не так беспокоились бы. Это ведь не Лондон вас допекает, верно? Лондон всегда был бурлящей мешаниной и всегда ею остается. Нет, вы боитесь какой-то революции на севере — как далеко простираются ваши интересы?

— Я брезгую вмешиваться в то, что ниже достоинства одного из Дарси!

Ангус оглушительно захохотал, ничуть не обидевшись.

— Господи, ну и сноб же вы!

— Я предпочел бы сказать, что я джентльмен.

— Да, особое занятие. — Ангус откинулся на спинку стула. Сотни свечей в люстре у него над головой зажигали искры в его тронутых серебром волосах. Складки его худых щек углубились в улыбке; они придавали ему вид озорного бесенка. Именно таким он ощущал себя: никогда еще Фицуильям Дарси не интриговал его до подобной степени. Обнаружились подводные течения, о которых он и не подозревал. Не из-за редкого ли приезда Элизабет на юг? Большая часть его знакомства с ней ограничивалась гощением в Пемберли, где Фиц любил собирать гостей; вопреки своей красоте она недолюбливала злачность лондонского света. Приехать ее понудил прием при дворе, и он почитал себя счастливым, что непонятная зацикленность Фица на Аргусе приводила к интимным обедам втроем.

— Бесполезно, — сказал он, допивая портвейн. — У Аргуса будет трибуна для дебатов, пока «Вестминстер кроникл» принадлежит мне, а вам недостанет денег, чтобы купить ее у меня. На это потребовались бы сокровища Креза.

— Какой приятный обед, — сказала Элизабет мужу, когда их одинокий гость откланялся. Она поднималась по левому полукружию лестницы над великолепной площадкой на полпути вверх. Фиц рядом помогал ей справляться со шлейфом.

— Да, совершенно верно. Хотя и обескураживающий. Видимо, мне не вбить Ангусу в голову, что Аргус и иже с ним приведут к нашему падению. С тех пор как американские колонисты начали болтать о своих демократических идеалах, а французы — рубить головы аристократам, низшие сословия ропщут даже здесь, в Англии.

— Нация лавочников, назвал нас Бонапарте.

— Бонапарте потерпел неудачу. Сэр Руперт Лейвенхем сообщил мне, что его великая армия погибла в русских снегах. Сотни тысяч французских солдат замерзли до смерти. А он оставил их на произвол судьбы… можешь ли ты поверить этому, Элизабет? Выскочка без всяких понятий о чести.

— Без малейших, — сказала она, как от нее требовалось. — Кстати, Фиц, когда Мэри сказала тебе, что влюблена в Аргуса?

— Когда я беседовал с ней в библиотеке в утро нашего отьезда. Мы… э… слегка повздорили.