Независимость мисс Мэри Беннет

Только в этих четырех надежных стенах он перевернул письмо и увидел ярко-зеленый воск печати. Господи помилуй, зеленый! С какой стати мисс Мэри Беннет использовала зеленый воск? Он бережно сломал печать и увидел такие мелкие буковки, что был вынужден подойти к окну, чтобы прочесть письмо. Испустив вздох сильнейшего раздражения, он даже не подозревал, что был отнюдь не первым человеком, у кого мисс Мэри Беннет вызвала это чувство. Он взял лист бумаги, сел к столу и начал переписывать письмо слово за словом. С его каллиграфическим почерком это потребовало трех листов — Нед Скиннер получил хорошее образование. Наконец его труд завершился. Он отклеил все крошки зеленого воска до единой, хмурясь на гостиничную палочку красного сургуча. Ну, ничего не поделать! Красный, так красный. Капля на месте, и он прижал свою собственную печатку таким образом, что прочесть фамилию отправительницы оказалось невозможным. Ничего, сойдет, решил он. Сосунок Чарли не слишком наблюдателен, кроме тех случаев, когда в глазах у него маячит призрак Гомера.

Задержавшись в Хартфорде ровно настолько, чтобы отправить письмо, Нед скорчился в седле и затрусил в Пемберли. Наконец, выбрался из этого лилипутского южного мирка! Мне подавай Дербишир, думал он. Простор, чтобы дышать! Снег уже не столько падал, как летел, обещая вьюгу, но Юпитер был куда сильнее, чем выглядел, и с Недом в седле без труда преодолевал заносы в фут высотой и выше.

Действий от него почти никаких не требовалось, смотреть, кроме снега, было не на что, и Нед сосредоточился на своих мыслях. Интересная женщина, мисс Мэри Беннет. С Элизабет они похожи, как две горошины. Голова же у нее, удостоверился он теперь, не горохом набита. Свихнутая, да, но чего и было ждать, если вспомнить, какой была ее жизнь? Наивность — вот верное слово для нее. Будто ребенок, оставленный без присмотра в комнате из тончайшего стекла. Чего только она не поразбивает, дай ей волю! Выбери она для своего крестового похода Лондон, все было бы в порядке. Но север — опасное место, слишком близкое к дому, чтобы Фиц мог быть спокоен. Опасность же наивности вкупе с умом, та, что она может слишком легко превратиться в практичную проницательность. Способна ли Мэри Беннет на такое преображение? Ну, я не поставил бы на кон все мое, подумал Нед. Кое-что из того, что ей потребовалось сообщить смазливому мальчику, ее племяннику, в своем письме сулило не столько хлопоты, сколько докучность. Придется приглядывать за ней так, чтобы ей невдомек было, что он за ней приглядывает. Ну, во всяком случае, подумал он с внутренним вздохом облегчения, не раньше мая.

Разумеется, докучность Мэри Беннет не могла долго занимать его мысли; вздернув шарф, чтобы, елико возможно, защитить нижнюю часть лица, он погрузился в более приятные грезы, которые всегда превращали в пустяк самую длинную, самую унылую поездку; его внутренний глаз заполнило видение плачущего ковыляющего малыша, внезапно подхваченного парой сильных молодых рук; прильнувшего к шее, от которой сладко пахло душистым мылом, и ощутившего, что горе миновало.

Снег отрезал Оксфорд от севера; Чарли не мог поехать на Рождество домой, даже если бы и хотел. А он не хотел. Как ни обожал он свою мать, с взрослением терпеть отца становилось все труднее. Разумеется, он прекрасно знал, что он, Чарли, был величайшим разочарованием для папаши, но ничего с этим поделать не мог. В Оксфорде он был в безопасности. Так как же, недоумевал он, глядя на сугробы, громоздящиеся у стен, смогу я смягчить папашу? Я не министр Короны, не рьяный политик, не рачительный землевладелец, не сила, с которой нельзя не считаться. Все, чего я хочу, это вести жизнь погруженного в науку профессора, авторитета по малоизвестным аспектам греческих эпических поэтов или ранних римских драматургов. Мама понимает, папаша никогда не поймет.

Эти тягостные мысли, такие знакомые и такие безысходные, мгновенно рассеялись, едва Оуэн Гриффитс распахнул дверь своего кабинета, и Чарли с радостно заблестевшими глазами отвернулся от окна.

— Такая докука! — вскричал он. — Я застрял в запутаннейшем Вергилии, какого только можно вообразить… скажите, Оуэн, что у вас есть для меня задание получше!

— Нет, юный сэр, вы должны распутать Вергилия, — сказал уэльсец, садясь. — Однако у меня есть письмо, задержавшееся на месяц из-за снега. — Он поднял руку повыше и помахал письмом так, что Чарли не мог дотянуться.

— Чума на вас! Я не виноват, что мне не хватает ваших дюймов. Сейчас же отдайте его мне!