Независимость мисс Мэри Беннет

— Благодарю вас, — сказала Элизабет. — Поставьте их — я пригляжу за тем, что надо будет сделать тут. Герберт, будьте добры, соберите все жестяные лохани, какие имеются в Пемберли. Если их окажется недостаточно, займите в деревне. Удостоверьтесь, что прачечная сможет в нужное время обеспечить достаточно горячей воды, чтобы наполовину наполнить каждую. К ним мне потребуются парижское мыло, губки и мягкие щетки для мытья. — Она повернулась от Герберта с деревянной физиономией к равно ничего не выражающему Томасу. — Томас, пусть кто-то на быстрой повозке немедленно отправится в Манчестер и купит тридцать пар кальсон, панталон, рубашек и курточек по размеру подходящих для десятилетнего мальчика. А также двадцать пар штанишек, нижних юбочек, платьев и кофточек, по размеру подходящих для десятилетней девочки. Обувь может подождать. Я хочу, чтобы одежду доставили сюда вчера, будьте так любезны.

Как верно, подумала Элизабет, сохраняя лицо суровым, что люди, если их раздеть, чувствуют себя нестерпимо уязвимыми. Жуткие звереныши минуту назад теперь глина, готовая для лепки. Она вновь свистнула тростью.

— Теперь, мисс Мэри, мисс Китти и мисс Джейн покажут вам, как чистить и мыть пол. Мисс Мэри возьмет пятнадцать мальчиков, мисс Китти пятнадцать девочек, а мисс Джейн всех остальных. Леди, отсчитывать придется вам, так как дети считать не умеют. Я намерена наблюдать за всеми, но мне нужна помощница. Камилла, пожалуйста, подойди сюда. Быстрее!

Мэри без задержки отсчитала своих пятнадцать мальчиков, а Китти от облегчения, что унаследовала девочек, тоже не замешкалась; медлила лишь Джейн, пока не навлекла на себя угрожающий взгляд.

— Как ты называешь желтую воду, которая течет из твоего тела? — спросила Элизабет.

— «Писи», мисс… мисс…

— Мисс Лиззи. А как ты называешь коричневые колбаски, которые выходят из твоего тела?

— «Каки», мисс Лиззи.

— Благодарю тебя. — Элизабет выпрямилась. — Внимание! — рявкнула она так похоже на мисс Сэкбатт меритонских школьных дней, что ее сестры подпрыгнули и задрожали. — Камилла, подтолкни этот стульчик с дырой в сиденье вот сюда, пожалуйста.

— Ну, мне известно, — завопила она, — что отец Доминус никогда не позволил бы вам пикать и какать где попало в его пещерах! Так почему вы относитесь к этой красивой комнате с меньшим уважением? Называется он стульчак, а под дырой стоит ночной горшок для писей и каков. Теперь вы будете пользоваться моими стульчаками — и содержать их в полной чистоте! Если нет, я вытру вашими носами ваши писи и каки! А потом шесть раз хлестну этой тростью! Вы поняли?

Каждая грязная головенка кивнула.

— Великолепно! В будущем эти стульчаки будут стоять снаружи на террасе под навесом на случай дождя. Вы будете укрыты для своих отправлений. А пока вы очистите эту комнату от кушаний, писей и каков. Мисс Мэри, мисс Китти и мисс Джейн покажут своим группам, как это делать, а делать это надо как следует. Сначала совки, чтобы собрать все плотное, затем будете оттирать, вытирать и швабрить. За дело!

Пока они трудились, Элизабет выбросила бурые одеяния на террасу и велела Герберту проследить, чтобы их унесли и сожгли. Стульчаки были поставлены под навес, после чего командующий навела справки у Камиллы о еде.

Детским меню занялся пемберлийский шеф-повар самолично — большая ошибка. Тереза стряпала на пятьдесят с лишним ртов, но ее единственным инструктором был отец Доминус. Тогда как деспот пемберлийской кухни впадал в истерику, если один из его соусов оказывался перемасленным или, хуже того — недомасленным. Элизабет послала за мистером Парментером.

— Поручите кому-нибудь из младших поваров готовить простую еду, — распорядилась она. — Абсолютно никакого вина, экзотической зелени или любых других приправ, меняющих вкус. Жаркое, тушеное мясо, супы, немножко курятины, чтобы познакомить их с чем-то еще, кроме говядины. На десерт тарталетки, пудинги, желе. Простой хлеб, но его побольше. Блюда вроде яичницы с беконом ограничьте завтраком. И для начала режьте все на мелкие кусочки. Эти несчастные дети не умеют пользоваться ножами и вилками. Пить им давайте некрепкое пиво, они к нему привыкли.

Все это не шло ни в какое сравнение с мытьем каждого ребенка. Элизабет нарочно выбрала для начала одного из самых маленьких мальчиков по имени Уильям. На вид ему было годика четыре.

— Ах, какой очаровашка! — прошептала Джейн с влажно заблестевшими глазами. — Такой милый маленький человечек!

— Рада, что он тебе понравился, — сказала Элизабет. — Тебе достанется честь погрузить Уильяма в первую ванну в его жизни.

К тому времени, когда горячую воду донесли до бального зала, она была идеальной температуры для мытья, теплой, но не чересчур. Куски мыла были из Парижа и пахли жасмином; губки были из Красного моря, и выжимаемые из них струйки упоительно щекотали спину. Надежно офартученная, предвкушая удовольствие Уильяма, Джейн подхватила его на руки и опустила в неглубокую жестяную лохань.

Конец тихой умиротворенности! Уильям испустил вопль ярости, впился зубами в ребро ладони Джейн и доказал, что способен ходить по воде.