Независимость мисс Мэри Беннет

Стосковалась она и по милой Лиззи, хотя по Джейн заметно меньше. Джейн постоянно плакала, а слезы ничего не дают, ничего не меняют. Мэри уважала только слезы, исторгнутые самым глубоким, самым мучительным, самым ужасным горем, а с этими слезами слезы Джейн ни в какое сравнение не шли. Нет, Лиззи была разумной и чуткой — но почему она так несчастна? Когда я выберусь отсюда, решила Мэри, я выясню, почему Лиззи несчастна.

Ночью, свернувшись чуть угловатым клубочком, чтобы согреть хотя бы какое-то местечко, она прикидывала, как и почему была сооружена ее клетка. Воспользовавшись случаем, когда отец Доминус был в наиболее доступном расположении духа, она спросила, зачем ему потребовалось что-то подобное, но ответа не получила, и не из желания держать ее в неведении — это было бы понятно. Нет, отец Доминус вообще отрицал, что соорудил ее! Когда она продолжила искать объяснение, он ответил, что никаких предположений у него нет и переменил тему. Так кто же соорудил клетку в пещере? Более того, в пещере, находящейся далеко в стороне от легко доступных, если верить Игнатию и Терезе. Так кто же ее соорудил и зачем? Разбойники? Скрывающиеся? Похитители? Похоже, ей никогда этого не узнать. Однако поиски отгадки немного отвлекли ее мысли, позволили погрузиться в сон. Но когда она освободится, то попытается узнать.

Когда я освобожусь, — повторяла она себе, — ни в коем случае не «Если я освобожусь». Воды осталось три столовые ложки, но она продолжала повторять «когда», а не «если».

Следующий рассвет был солнечным, увидела Мэри, когда кое-как отдернула занавес для утренней разведки, и тут же его задернула, чтобы укрыться от ветра. Холодно, до чего же холодно! Губы у нее пересохли, кожица на них загрубела и лупилась. Так выпить или нет?

— Я не молю тебя, о Господь, выручить меня, но ниспошли мне силы и находчивость, — сказала она и выпила последнюю воду.

Не успела она поставить кувшин, как в недрах под ней раздался грохот, чудовищное содрогание швырнуло ее навзничь; кое-как поднявшись на ноги, она увидела, что ее деревянный стульчак перекосился и развалился. Провал под ним уцелел, но вместо звуков бегущей воды из него поднялось облако пыли, заколыхавшейся вокруг нее.

Вновь раздался оглушающий звук, но на этот раз внутри ее клетки — резкий и металлический. Она кинулась к занавесу и отдернула его, открыв решетку. Прутья погнулись! Когда она дернула большую дверь, та распахнулась вовнутрь, взвизгнув петлями. Замок разломился в гнезде. Мэри юркнула в нее. Если оседание продолжится, ей лучше оказаться снаружи клетки, а не внутри! Затем, вспомнив про леденящий холод, она заставила себя вернуться в клетку и забрать оба одеяла. Еще пара слоев, чтобы согреться.

— Благодарю тебя, о Господи, — сказала она затем, вновь благополучно оказавшись снаружи.

В левой боковой стене, кроме туннеля, которым она пользовалась для разминки, оказались еще два входа. Она заглянула в оба и увидела черную тьму. Кучка самых дешевых сальных свечей лежала у входа в дальний туннель, а также трутница, почти полная сухого мха, качеством почти не уступавшего шерсти. Но ни на секунду у Мэри не возникло желания воспользоваться свечами. Она не была Ариадной, с помощью клубка нити находящей путь в Лабиринте Минотавра, а после такого оседания, кто знает, что произошло в туннелях?

Нет, она вернется в мир прямо с обрыва, и не важно, какой он крутой. Она подошла к краю. Слава Богу, не отвесный! Вниз простиралась каменная осыпь, а над пещерой нависал массивный валун; он вкупе с темно-зеленой парусиной, несомненно, маскировал пещеру от взглядов с пустоши. Теперь она увидела, что находится над пустошью не в тысяче футов, а всего в трехстах. Ветер хлестал и рвал ее, но осыпь была сухой, и одеяла, когда она сумела закутать в них плечи, обеспечили некоторую защиту от него. Положение солнца сказало ей, что она смотрит на север через безлюдье пустошей, конических пиков и хаотичное нагромождение скал. Нигде она не увидела ни единого дома, ни малейших признаков какого-либо селения. Следовательно, спустившись, она должна повернуть на юг и, подсказал неясный инстинкт, на запад, а не на восток. Если тут живут люди, то в той стороне! Ах, будь на ней ее сапожки!

Спуск по камням оказался мучительным. Они впивались ей в ладони, когда ей приходилось вцепляться в них, нащупывая пальцами ног какую-нибудь опору внизу. Десять минут более чем согрели ее, и она сбросила одно одеяло вниз, чтобы хоть как-то оберечь носки. Ее силы опасно убывали. Но мисс Мэри Беннет не собиралась быть побежденной собственной телесной слабостью. Она продолжала кое-как спускаться, иногда срываясь, но всякий раз торчащий валун останавливал ее падение, прежде чем ушибы могли стать серьезными.