Незапертые двери

– Больше напряжения, больше брутальности, больше романтики! – Жрица пожала плечами. – Свист рассекаемого воздуха, побелевшие костяшки сжимающих рычаги пальцев, проступившие на висках вены, капли пота…

– Ах, это! – рассмеялся Шимаэл, – Ну, прости, что разочаровал! Со штатными режимами автоматика и без моей помощи прекрасно справляется. А вот случись какая критическая ситуация, так все вам будет, не извольте беспокоиться.

– Что ж, будем надеяться, что до такого у нас дело не дойдет.

– Это уж зависит от того, что мы намерены делать дальше, – пилот повернулся к Дэлери, – у тебя уже заготовлен какой-нибудь план?

– Я как-то наивно полагала, что планирование полета – твоя прерогатива, – удивилась та. – В астронавигации я полный профан.

– Ну, насчет самого ближайшего будущего у меня кой-какие соображения имеются, – согласился Шимаэл. – Даже сейчас в глубинах галактики еще можно отыскать укромные уголки, куда пока не добралась религиозная экспансия. Но что дальше? Затаиться и сидеть тихо, медленно старея и наблюдая за тем, как рушится привычный мир? Я почему-то сомневаюсь, что тебе по душе такая перспектива, пассивное бездействие всегда вам претило. Рано или поздно, но ты обязательно попытаетесь что-нибудь предпринять. Но что?

– Для начала мне не помешало бы немного собраться с мыслями, – хмыкнула Жрица, наблюдая за тем, как голубое небо постепенно темнеет, и из сгущающейся черноты надвигающегося космоса начинают проступать звезды.

– Я не поднимал этот вопрос раньше, опасаясь чутких ушей и не в меру длинных языков, но сейчас мы, наконец, можем поговорить откровенно. Слишком уж много у меня вопросов накопилось.

– Честно говоря, я не привыкла изливать другим людям свою душу. Опыта маловато.

– Я знаю, что ты пыталась покончить с собой, но в последний миг Лайсиндор тебя спас, – Шимаэл решил перепрыгнуть через, возможно, самый болезненный эпизод, чтобы двинуться дальше уже без оглядки на него, – но что заставляет твое сердце все еще биться сейчас, когда вся прежняя жизнь отброшена прочь, когда ты сама для себя уже решила, что все кончено?

В наступившей тишине стали слышны звуки работающей в недрах корабля машинерии. А короткие реплики диспетчера разрывали ее наподобие хриплого вороньего карканья. Шимаэл молча ждал.

– Жажда мести, – вздохнула Дэлери и вскинула руки, массируя гудящие виски. – Я отдала служению Сиарне всю свою жизнь, но потом она меня предала, и теперь я мечтаю ее уничтожить.

– Как Локано?

– Что?.. – Жрица вскинула голову, но запнулась, задумавшись над вопросом пилота. – Да, что-то общее между нами, несомненно, есть. Но Иваром все же двигали сиюминутные эмоции, тогда как во мне бушует давно вызревавший протест против того, во что она превратила мою… нашу мечту.

– Если ты видела, что все заворачивает куда-то не туда, то почему молчала? Почему избрала столь демонстративный способ выразить свое несогласие? Разве не было другого варианта? Что мешало решить все полюбовно?

– Ты застал лишь финальный акт драмы, пререкались мы с Сиарной уже давно. Но когда я увидела, какого монстра она сделала из моей Сью, все переговоры закончились, и я восстала. Хотя со стороны, возможно, мой демарш и выглядел внезапным взбрыком, – Дэлери покосилась на пилота. – Ты ведь и сам принимал решение об отставке тоже не с бухты-барахты, не так ли?

– Мне-то было проще, мне уже неоднократно доводилось радикально перестраивать всю свою жизнь, так что я привычный. Но ведь ты одним махом перечеркнула шестьсот предыдущих лет! Пустила под нож все свое нарабатывавшееся веками влияние, весь авторитет… власть, в конце концов! – Шимаэл затряс головой. – И все ради одного-единственного эффектного жеста?!

– Власть, влияние… все высоты, которых я достигла, являлись ничем другим, как отражением и продолжением могущества моей Госпожи. Я сияла исключительно ее отраженным светом. Однако в последнее время в нем стало слишком много злобы и агрессии, чтобы я могла и дальше закрывать на это глаза.

– Вообще-то ты и сама особо покладистым характером никогда не отличалась.

– Не стану спорить, – кивнула Жрица, – многие полагали меня злобной и мстительной стервой, против чего я не особо возражала. В конце концов, невозможно нравиться абсолютно всем, и в таких случаях страх вполне успешно заменяет уважение. Но я не была кровожадной, творя насилие над всеми, кто мне не приглянулся. И у меня никогда бы не поднялась рука пытать ребенка на глазах у отца только затем, чтобы склонить его на свою сторону. Такой «свет» я отражать не желаю!

– И теперь ты жаждете поквитаться с Сиарной за предательство прежних идеалов?

– Возможно. А ты? – Дэлери испытующе посмотрела на пилота. – Какие мотивы двигали тобой, когда ты просил ее об отставке? С чего вдруг решил пуститься в бега? В чрезмерной мстительности тебя заподозрить сложно, тогда почему?