Незапертая дверь

Верун. Надо ответить, иначе беда. Верка не успокоится, пока не дозвонится.

– Я сплю, Вер, – притворно зевая, ответила Катя. – Ага, прилегла. Какие вещи? Конечно, разобрала. Да никуда не поставила и ничего не расставила! Не успела. Да все нормально, конечно, пристрою! Ой, Вер, давай завтра, а? Нет, не звонил. Все, Вер, отстань. Ну правда, отстань! – И Катя нажала отбой.

Верка умела достать. Нет, все понятно, не любопытство – интерес и переживания за подругу.

Катя взяла оставшиеся письма и села на диван.

Удивилась, что сильно дрожат руки. Просто ходят ходуном. Разволновалась? Так ей и надо – не стоило было начинать! Взяла бы и выкинула, так нет ведь! Сунула нос в чужую жизнь – получи.

Кстати, бессонная ночь теперь гарантирована.

Странно – письмо никак не подписано.

Кто этот загадочный и несчастный, приговоренный к смерти мужчина?

Тот самый пижон в заломленной шляпе по имени Гарик или кто-то другой? Похоже, что он. И письма, и фотографии убраны, значит, Эмилия что-то хотела скрыть от мужа Володечки.

И у нее была тайна. У тихой, скромной и некрасивой Эмилии был страстный роман, а может быть, просто неразделенная любовь, уже не узнать, можно только строить догадки…

Второе письмо было коротким – один полностью исписанный тетрадный лист. На обороте рисунок, шарж – тощий, согнутый крючком мужичок в плавках и шляпе, с папиросой в углу насмешливо усмехающихся губ.

Карикатурный Гарик – а здесь сомнений не было – стоял на морском берегу.

Надпись на обороте:

Гарик Черноморский, собственной персоной! О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх! Кто побывал – тот не забудет никогда! И в воздухе магнолий аромат! Что, кстати, чистая правда!

Он, Гарик. Гарик, приговоренный к смерти. Гарик-шутник. Веселый, беззаботный пижон, любитель женщин и выпивки, карточных игр и вкусной еды.

На первый взгляд безалаберный и пустой прожигатель жизни, на самом деле – сильный и мужественный человек.

Наверняка Эмилия его любила – хорошие девочки любят плохих мальчиков.

А что он, этот бонвиван и ловелас, этот сибарит и жуир, чревоугодник и повеса, испытывал к ней? К скромной и тихой домашней девочке Эмми?

Уж точно она не была женщиной его мечты. Таких, как он, влечет к другим – ярким, ароматным, сексуальным.

Таким же безбашенным и бесшабашным.

Что он испытывал к ней – нежность, уважение, жалость?

Вряд ли он желал ее, бедную, некрасивую Эмилию.

Ну что же, и такие браки бывают: красавец-муж и скромная, тихая, услужливая жена. Жена-тыл, жена-соратник, жена-молчунья, готовая все стерпеть и снести.

Но он отказывается от нее. Отказывается, понимая, что точно сломает ей жизнь? Или отказывается по причине болезни? Одно понятно – он относится к ней уважительно и бережно. Ценит ее и переживает за нее.

Странные отношения. Но кто там поймет, как оно было…

И никого уже нет, и почти ничего уже нет – остались вещи, которые вот-вот разберут чужие люди, а то, что останется, Раиса безжалостно вынесет на помойку, и правильно – куда их девать? Чужие руки будут касаться дорогих Эмилии вещей, пить из ее чашек, заваривать чай в ее чайничке, ступать по ее коврам, читать ее книги. Любоваться ее картинами. И читать ее письма.

Участь всех одиноких людей… А если бы у Эмилии были дети? Вполне возможно, что они оставили бы только то, что сочли бы ценным, а все остальное, не разбираясь, выкинули. И никто бы не уронил слезу над старыми фотографиями, записочками, рецептами и письмами. Какая же несправедливость…

Катя всхлипнула и постаралась взять себя в руки – еще не хватало расплакаться!

И перевернула короткое письмо из города Гагры.

Милая моя Эмми! У меня все хорошо и даже прекрасно, поверь, чистая правда. Я живу так, как хочу, и поэтому счастлив.

И самое главное – это выбрал я, а не за меня! Гагры прекрасны: море и пальмы, морской прибой и запах цветов, тепло и солнечно – в общем, все, как я люблю.

Бытовые условия вполне, меня все устраивает – комната маленькая, но уютная, да и вид за окном умиляет: перед глазами горы, вот и представь. Горы напоминают о том, как мелок человек и как мелки его чаяния и проблемы.

Море по-прежнему теплое, но я так накупался за лето, что обхожу его стороной.