Незаметные убийства

– Фрэнк не был профессиональным логиком, – сказал Селдом, – на самом деле он никогда не принадлежал к числу математиков, которые печатают свои работы или участвуют в конференциях… Сразу после защиты диссертации он согласился на место в большой фирме, занимавшейся подбором персонала. Его работа заключалась в подготовке и проверке тестов для тех, кто претендовал на должности в самых разных сферах. Если говорить точнее, он занимался тестами, призванными определить интеллектуальный уровень кандидатов. Еще через несколько лет Фрэнку поручили оценивать еще и уровни выпускников колледжей средней ступени. Иными словами, всю свою жизнь он посвятил составлению логических серий элементарного типа, наподобие той, что я вам недавно показывал: имеется цепочка из трех символов, и надо добавить четвертый. Возможен и вариант с цифрами: даны, допустим, 2, 4, 8 – и надо решить, какой будет следующая цифра. Фрэнк был человеком методичным и одновременно одержимым. Ему нравилось проверять горы экзаменационных тестов – скрупулезно, один за другим. И он начал замечать кое-что очень и очень любопытное. Например, некто отлично сдает экзамены, и это дает основание написать в заключении – Фрэнк именно так и поступал, – что интеллектуальный уровень кандидата вполне отвечает самым высоким требованиям. Другие работы – их было подавляющее большинство, и Фрэнк называл их «обычным потоком» – содержали минимальное количество ошибок, но вполне ожидаемых и предсказуемых. Существовала еще и третья группа, неизменно самая малочисленная, и она-то больше всего интересовала Фрэнка. Результаты – почти блестящие, все ответы – верные, за исключением одного-единственного; и вот в чем фокус: в отличие от обычных ответов, в этом единственном случае ошибка на первый взгляд казалась абсолютно нелепой, иначе говоря, продолжение серии выбиралось вроде бы совершенно вслепую, случайно и не соответствовало никаким прогнозам. Фрэнку из чистого любопытства пришла в голову мысль попросить кандидатов из этой малочисленной прослойки объяснить свой выбор. Тут-то его и поджидал первый сюрприз. Ответы, которые он считал неправильными, на самом деле оказались вполне приемлемым и очень даже обоснованным продолжением серии, вот только объяснение получалось гораздо более сложным. Самое же поразительное заключалось в следующем: интеллект этой группы испытуемых отвергал элементарное решение, которое подразумевал Фрэнк, и если сравнить это с прыжками, то эта группа прыгала с трамплина, устремляясь гораздо дальше других. Образ трамплина тоже принадлежит Фрэнку; три символа или три цифры, изображенные на листе бумаги, для него соответствовали трем вбитым в доску гвоздям; такая аналогия подсказывала и первое объяснение: для интеллекта, мощно рвущегося вперед, естественнее найти далекое решение, а не то, что лежит рядом, прямо под ногами. Но, разумеется, это ставило под сомнение сами принципы разработок, которым он посвятил почти всю свою жизнь. Фрэнк почувствовал жуткую растерянность. Решение его «серийных» задач имело разные варианты, а никак не единственный; ответы, которые он до сих пор считал ошибочными, могли рассматриваться не только как альтернативные, но в некотором смысле даже как «естественные», и он не имел понятия, каким образом выявить, когда подобный ответ является результатом чистой случайности, а когда продолжение серии – плод работы исключительно развитого интеллекта, исключительного и мощного. Именно в тот момент Фрэнк навестил меня, и я вынужден был его огорчить.

– Парадокс Витгенштейна, «семейные подобия», – сказал я.