Незаменимый вор

Несмотря на крайнюю усталость, он не мог спать долго. Разбудило его нахлынувшее вдруг отчаяние. Может быть, прежний Адилхан не совсем еще растворился в новом, унаследовавшем вместе с сердцем Фарруха его неспособность слишком много думать о себе. Новому Адилхану было легче, его мысли были заняты простой, насущной потребностью – выжить, чтобы помочь выбраться из этой переделки остальным. Но стоило хоть на минуту задуматься, вспомнить, ради чего затевалось путешествие через два моря и океан, через соленую пустыню, через эти проклятые горы – и сразу приходило безжалостное понимание: все рухнуло, и нет никакой надежды как-то исправить положение. Нет больше ифритов. Ни одного. Но даже если бы они были – нет заклинания, заставляющего их повиноваться! А без этого никогда не добраться до Города Джиннов, не победить медных стражей, не овладеть главным сокровищем Города – властью вершить судьбы мира!

Падишах застонал и открыл глаза. Рядом никого не было. Он окликнул Вайле, но девушка не отозвалась. Падишах испуганно вскочил на ноги, но сейчас же услышал в отдалении спокойные голоса Вайле и Пулата, а затем, к своему полному изумлению, увидел их самих. Оба сидели, склонившись над раненой обезьяной, и Адилхан сначала не понял, чем именно поразило его это зрелище. Лишь несколько мгновений спустя он сообразил: в пещере мерцал свет! Тусклый и серый, шедший неизвестно откуда, он, тем не менее, четко обрисовал контуры камней и человеческих фигур.

Адилхан чуть не вприпрыжку поспешил к своим спутникам.

– Что это такое?! – закричал он на бегу.

– Это вода. – сказала Вайле. Она поила из ладоней обезьяну, прижатую к земле крупным обломком скалы. – Пулат, приподними ему голову!

Гвардеец поспешно исполнил приказание девушки, хоть это было и нелегко. Голова обезьяны казалась большой черной глыбой, навалившейся на жиденькую подпорку. Подпоркой был Пулат. Обезьяна жадно пила с ладоней Вайле, но круглые беспокойные глаза ее косились на Адилхана. Что в них, злоба, страх? Или доверие?

Адилхан отвернулся.

– Я спрашиваю, что это за свет?

– Это утро, о, великий падишах! – кряхтя, ответил гвардеец. – В сводах пещеры есть дыра. Отсюда не видно, но если отойти шагов на тридцать, можно увидеть солнце. Мы в огромном подземном зале... только с обвалившимся в одном месте потолком.

– А добраться до этой дыры можно? – живо спросил падишах.

Пулат покачал головой.

– Нет. Слишком высоко. Я уже пытался...

– Какое все-таки счастье, что мы остались здесь до рассвета! – тут же вставила Вайле. – А он... – она указала на притихшего зверя. – Он вел меня именно сюда, потому что хотел спасти!

– Ну хорошо, хорошо! – Адилхан махнул рукой.

Он видел, как жадно обезьяна раскрывает рот навстречу каждой новой порции воды, которую Вайле носила для нее из ручья. При этом в сумерках поблескивали огромные белые клыки зверя.

– Не будем спорить о том, для чего этот людоед тебя спасал, – продолжал падишах. – Но благодаря ему... и тебе, прекрасная малика, мы не прошли мимо выхода, когда на поверхности была ночь. Что ж, я готов это признать, и теперь, пожалуй, у меня рука не поднимется, чтобы прикончить парня... Как ты думаешь, Пулат?

– Я по-прежнему готов выполнить любое приказание великого падишаха! – отрапортовал гвардеец, но на его лице вдруг промелькнула едва заметная лукавая улыбка. – Особенно если оно будет совпадать с приказаниями госпожи!

– Хитрец! – хмыкнул Адилхан, а про себя добавил:

– Все таки Ктор был прав. Этот мальчишка не простой солдат...

С помощью гвардейца Адилхан быстро очистил большой обломок скалы, придавивший обезьяну, от более мелких камней, наваленных сверху.

– Теперь нам нужен надежный рычаг, чтобы сдвинуть с места эту глыбу, – сказал падишах.

– Там, в песке, – Пулат махнул рукой в сторону русла подземной реки, – торчат еловые ветки. Наверное, дерево принесло сюда потоком. Только как к нему подступиться без лопаты, без топора?

– Ну-ка пойдем, посмотрим! – сказал Адилхан.

Через несколько минут он вернулся, сопровождаемый гвардейцем, разинувшим рот от изумления.

На плече у падишаха покоился почтенной толщины ствол дерева, облепленный песком. Адилхан нес его без посторонней помощи. Толстый конец ствола он подсунул под обломок скалы, а крупный камень, лежащий рядом, использовал в качестве опоры для рычага.

– Теперь отойди подальше от своего приятеля, – сказал он девушке. – Мы случайно можем сделать ему больно. Как бы он не обиделся.

– Не беспокойтесь, Атум все понимает, – ответила Вайле.

– Атум? – удивился падишах. – Ты что, дала ему имя?

– Нет, он сам повторяет его то и дело. И при этом показывает на себя. Между прочим, на шее у него след от ошейника, взгляните! Наверное, он жил когда-то у людей...

– Помнится, в легендах о Конане, которых я наслушался во время болезни, упоминалась одна серая обезьяна... – Адилхан криво усмехнулся. – Она тоже жила у людей. И питалась узниками тюрьмы... Ну да это было давно. – Он обхватил обеими руками смолистый ствол. – Пулат, берись за верхушку, а я нажму здесь...