Незаменимый

Последние события застали Мирского, как и абсолютное большинство жителей столицы, врасплох. Он дожидался приезда в город своих доверенных людей – бывших сослуживцев на пенсии, родственников из армии, нескольких нанятых магов, чтобы официально обвинить князя Сабурова в похищении своей дочери. Бросая такое обвинение одному из самых влиятельных людей империи, нужно было иметь за спиной весьма крепкий тыл, подготовкой которого граф и занимался последнее время. И тут грянули эти события…

- Ваше сиятельство! – в гостиную, где Мирский обсуждал с двоюродным братом, капитаном одного из гвардейских полков, возможные действия своего врага, с криками «влетел» садовник Прохор. Возбужденный, лицом аж багровый, глаза выпучены, дышит, как загнанная лошадь. – Ваше сиятельство! Михаил Павлович! Тама такое…

Привлеченные его криками, в гостиной стали собираться и другие. Вскоре почти вся комната была заполнена крепкими мужчинами, встретив которых в темном переулке, ноги сами собой несли прочь.

- Ваше сиятельство, Михаил Павлович, тама чистое светопреставление! – Прохор застыл на пороге и тыкал в сторону окон. – На базаре говорят, что в городе буза поднялась. Мол, заводы и низы поднялись, и пошли полицейских и жандармов громить. Самолично слышал, как из винтарей палят. Вот, вот, слышите!

Из-за закрытых окон, и в самом деле, донесся приглушенный выстрел. Затем еще несколько.

- Еще такое рассказывают, что и повторить страшно, - добавил он, до шепота понизив голос. И весь вид его был таким, словно он бежал отчего-то очень страшного. - Уже и здесь палят! - он быстро втянул шею в плечи. -И до нас, значит-ца, добрались. Господи…

- Хватит причитать! - граф быстро подошел к садовнику и с такой силой тряхнул его за плечи, что у того даже зубы клацнули. - Быстро все рассказывай! Что это за выстрелы? Кто стреляет? Что говорят?

Прохор сгорбился, лицо перекосился. Испугался, похоже.

- Они грозятся, что до самого верха пойдут, - садовник показал дрожащим пальцев в сторону окон. - Сказывали, мол со всех богатеев спросят за свою жизнь. А главное, спросят с самого…, - мужичок выразительно показал уже не на окно, а на потолок. - Что же таперича будет, Михаил Павлович?

Но Мирский на него даже не смотрел. Он прошел к одному из окон и несколько минут пристально смотрел на улицу. Затем резко развернулся к остальным.

- Господа, происходит что-то очень странное, суть чего мне не до конца ясна, - граф внимательно оглядел собравшихся, застывших вокруг него с неподвижными серьезными лицами. Дураков здесь не было, все понимали, что такого рода события ничем хорошим никогда не заканчивались. - Но одно скажу точно: никаким восстанием городской бедноты здесь и не пахнет. Слишком все организованно… Только что в окно я видел винтовку новейшего образца в руках какого-то оборванца.

Граф замолчал, хотя мог рассказать и о многом другом, что ему было известно еще в бытность главой Отдельного жандармского корпуса. Взять, к примеру, рабочие профсоюзы, без которых не должно было обойтись ни одно выступление рабочих. Все эти организации были под плотным колпаком жандармерии, все руководство и все его наиболее активные члены были десятки раз «переписаны». И любое шевеление с их стороны сразу же стало бы известно власти.

Мирский больше поверил бы в заговор военных, среди которых были весьма амбициозные персоны. Среди последних были и желающие занять место императора, и имеющие ресурсы для этого. Вот там и нужно было бы искать. Только ему было совсем не до этого.

- Получается, все наши планы придется пересмотреть. С учетом того, что творится на улицах, наши шансы добраться до князя Сабурова весьма и весьма возросли. В такой неразберихе будет проще подобра…

В этот самый момент раздалась пронзительная трель дверного звонка.

- Прохор, меня ни для кого нет! - крикнул граф, не поворачивая головы. - Гони всех прочь! И, вообще, лучше закрыть все двери.

Но Прохор уже был в коридоре и тянул дверную ручку на себя. Через коридор было видно, как он вскинул руки, а после вдруг начал опускаться на колени.

- Батюшки мои! Кровиночка наша нашлась! Солнышко наше появилось! - громко, по-бабьи, запричитал Прохор, всполошив своими воплями всех людей в гостиной, и особенно, самого графа. – Только Божьим промыслом, только Божьим промыслом и никак иначе! Господи, прости и помилуй! Наше солнышко нашлося! Михаил Павлович! Быстрее сюды! Господин?!

Мирский недовольно вскинул голову. Нахмурился, развернувшись в сторону коридора.

- Прохор, что это еще за концерт?

Увидев стоявшего на коленях Прохора, граф пошел в его сторону.

- Я тебя спраши…

Большего сказать не смог. Оказавшись в гостиной, встал, как вкопанный прямо напротив двери.

- Господи, Лиза, доченька….

Чувствуя, как сердце в груди ходит ходуном, он медленно пошел вперед.

- Лиза…

Снова и снова повторял имя дочери, не замечая, как по щекам текут слезы.

- Лизонька…

Все вокруг пропало, исчезло. Ничего кроме нее не видел. Схватил дочь и крепко обнял.