Незабываемые ночи

— Я буду хорошо себя вести, тетушка. Мне все равно, если потом отец запрет меня с монахами, при условии, что я не пропущу Сент-Леджера.

— И никаких сигар.

Дэниел вынул сигару изо рта и бросил ее в старинную фарфоровую вазу на приставном столике.

— Тетушка Изабелла, скажите, а нельзя ли вместо лакея прислать приготовить для меня постель хорошенькую служанку?

— Нет! — воскликнули одновременно Мак и Изабелла.

— Всем своим служанкам, — продолжала Изабелла, — я дам разрешение отшлепать тебя хорошенько, если ты будешь докучать им. У них очень тяжелая работа, чтобы еще ты досаждал им.

— Ой, ну я только пошутил. — Дэниел схватил Изабеллу за руки и поцеловал в щеку. — Спокойной ночи, тетушка. Знаете, вы моя любимая тетушка.

— Я слышала, как то же самое ты говорил Бет около недели назад.

— Ее я тоже люблю, — рассмеялся Дэниел и помчался по лестнице в комнату на самом верху.

— Он с каждым годом становится все более неуправляемым, — вздохнула Изабелла.

Мак выудил сигару из ее бесценной старинной вазы и положил две сигары на край стола так, чтобы они не пожгли дерево.

— Ты умеешь обращаться с парнем, — отметил он.

— Я слишком мягкая для него. Ему нужна твердая рука.

— Но и нежная — тоже, — подчеркнул Мак.

— Я помню утро после нашей свадьбы, когда Дэниел пришел в наш дом на Маунт-стрит и по ошибке принял меня за одну из твоих моделей.

— А я помню, как дал ему затрещину за его нахальство.

— Бедняга, он же не знал. — Изабелла повернулась к перилам, увидела, как разговаривают и веселятся внизу ее гости, и задумалась, почему ей не хочется спускаться к ним. — Ему было всего девять лет, он искал убежища, потому что его опять выгнали из школы и он боялся сказать об этом Кэму.

— Не надо ему сочувствовать. Этот «бедняга» бросил мне в сюртук мышь, чтобы отомстить за полученную затрещину.

— Мне кажется, что вы оба так и не повзрослели.

— А мы повзрослели.

Руки Мака обвили ее талию. Она почувствовала его тепло, турнюр согнулся под тяжестью его тела, и его губы обожгли изгиб ее шеи.

Глава 6

Щедрое суаре, устроенное на Маунт-стрит в прошлую субботу, было несколько омрачено отсутствием лорда. Леди уверяла своих гостей, что его светлость всего лишь немного опаздывает, но в предрассветные часы стало известно, что он отправился в Рим. Может, он не туда свернул?

Февраль 1876 года

— Я должна спуститься вниз.

Изабелла, закрыв глаза, до боли в пальцах сжала перила.

— Они сами себя развлекают. — Мак тихонько покусывал зубами ее шею. — Им и без тебя весело, ты организовала все как надо.

Он прав. Теперь все внимание гостей сосредоточилось на сопрано. Задачей Изабеллы было пробудить интерес к таланту певицы, и она с этим справилась. Теперь можно и за кулисы. Отличный предлог задержаться.

Руки Мака скользили по атласному лифу платья, а память Изабеллы перенесла ее на несколько лет назад и вернула в тот вечер, когда они с Маком устроили первое грандиозное суаре на Маунт-стрит. Тогда они тоже стояли на лестнице, пока гости бродили внизу, сгорая от желания узнать, какие перемены внесла свадьба в холостяцкую жизнь Мака. Изабелла чувствовала себя тогда сумасбродной, безнравственной и дерзкой. Все эти люди, многие из которых были уважаемыми членами общества, понятия не имели, что она стоит в тени наверху, позволяя своему распутному мужу любовно покусывать ее шею.

— Ты по-прежнему носишь ради меня желтые розы, — выдохнул Мак.

— Не обязательно ради тебя, — еле слышно возразила Изабелла. — Рыжие волосы не стоит украшать розовыми цветами.

— Ты всегда носишь то, что тебе нравится, и посылаешь к черту всех своих критиков.

Мак покусывал ей мочку уха, захватив губами сережку.

Как же легко было уступать ему. Позволять ему прикасаться к ней, чтобы она забыла боль и печаль, отчаяние и гнев и жгучее одиночество.

Она уже делала это раньше. Она улыбалась ему и каждый раз принимала его после очередного исчезновения, и у них опять все было хорошо. И даже лучше. Это было счастье. Его трудно было выразить словами, море счастья, которое бушевало в ней с такой силой, что она боялась развалиться под его натиском.

Но потом все начиналось сначала. Почти всепоглощающее внимание Мака уступало место раздражению, несдержанности с обеих сторон. Сначала их ссоры бывали незначительными, потом превращались в громкие скандалы. А потом уязвленный и впавший в тоску Мак ударялся в пьянство и безрассудное поведение, пока Изабелла однажды не обнаруживала, что он снова исчез.