Невыносимая жара

Пакстон сообщил, что Доннелли действительно работала в компании и возглавляла отдел маркетинга. Также он подтвердил, что между ней и боссом возник тайный служебный роман, который ни для кого не был тайной, и пространно пересказал, что говорили об этом сотрудники и как они называли Мэтью и Морган — «ММ…». По его словам, Морган заслужила отдельной клички.

— Среди офисного персонала победили две: Ведущая Позиция и Ценный Вклад.

— Еще один вопрос, и я от вас отстану. Сегодня утром я получила отчет судебных бухгалтеров. -

Никки вытащила из сумки папку и взглянула на вытянувшееся лицо Ноа. — Мне сказали, что вы — не Берни Мейдофф;[67] думаю, именно это мне и требовалось узнать.

— Ясно. — Прозвучало это вполне естественно, но детектив прекрасно разбиралась в выражениях лица, и сейчас во взгляде Пакстона она уловила признание вины.

— В вашей бухгалтерии обнаружена одна необычная деталь. — Она протянула ему лист с таблицей и комментарием; он напрягся. — Ну?

Он положил бумагу на стол.

— Мой адвокат посоветовал бы мне не отвечать на этот вопрос.

— Вам кажется, что вам нужен адвокат для того, чтобы ответить на мой вопрос, мистер Пакстон?

Никки видела, что давление оказывает на него свое действие.

— Это было единственное нарушение этики с моей стороны, — пробормотал он. — Единственное за все эти годы. —

Никки молчала и смотрела на него. Тишина бывает громче всяких слов.

— Я прятал деньги. Несколько раз я переводил крупные суммы на частный счет. Я скрывал часть личных средств Мэтью Старра на колледж для его сына. Я видел, как деньги утекают у него между пальцев — на карты и проституток. Я просто наемный работник, но мне больно было смотреть на то, что происходит в этой семье. Я делал это для их же блага, чтобы Мэтти-младший смог получить образование. Мэтью обнаружил это, так же, как алкоголики находят припрятанные бутылки, и истратил все. Кимберли была не лучше. Думаю, вы уже поняли, что она обожает бросать деньги на ветер.

— У меня создалось такое впечатление.

— Одежда, драгоценности, курорты, машины, косметические процедуры. К тому же она сама припрятывала деньги. И конечно, я это заметил. Как ваши эксперты — если вы знаете, что искать, цифры говорят сами за себя. Среди прочего, у нее было любовное гнездышко, трехкомнатная квартира на Коламбус-авеню. Я велел ей избавиться от нее, а когда она спросила зачем, я ответил: потому что они разорены.

— И как она отреагировала?

— «Впала в отчаяние» — наверное, не самое подходящее определение. Думаю, лучше сказать «взбесилась».

— И когда вы сообщили ей об этом?

Он взглянул на календарь под стеклом, которое покрывало письменный стол.

— Десять дней назад.

Детектив Хит кивнула, размышляя над его ответом. Десять дней. За неделю до убийства ее мужа.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Когда детектив Хит вывела «краун викторию» из подземной парковки башни «Старр-Пойнт», она услышала низкий, монотонный гул, который мог издавать только вертолет, и опустила стекло. Три вертолета зависли слева, в четверти мили от нее, над дальним концом здания «Тайм Уорнер». Она знала: тот, что висел ниже, принадлежал полиции, а два, державшихся на почтительном расстоянии — телекомпаниям. «Последние новости», — обратилась она к пустой машине.

Она нашла оперативную частоту и вскоре поняла, что прорвало трубу с горячей водой, над которой теперь поднимался фонтан, — очередное доказательство того, что древняя инфраструктура Готэм-Сити[68] не может выстоять перед природными катаклизмами. Жара стояла меньше недели, а Манхэттен начинал пузыриться и лопаться, как разогретая пицца с сыром.

Хит поняла, что проехать по Коламбус-серкл не удастся, поэтому выбрала более длинный, зато более быстрый путь в участок — въехала в Центральный парк со стороны отеля «Плаза» и двинулась на север по Ист-драйв. До трех парк был закрыт для автомобилей, так что Никки была здесь одна, отчего у нее возникло чувство, будто она совершает загородную прогулку; она включила кондиционер, и прогулка стала даже приятной. У 71-й дорогу ей преградил барьер, но женщина — сотрудник вспомогательной полиции — узнала служебную машину и пропустила ее. Никки остановилась около будки.

— Кому вы насолили, что вас отправили сюда работать?

— Наверное, это за грехи в прошлой жизни, — рассмеялась женщина.

Никки взглянула на свою неоткрытую бутылку холодной воды и отдала ее женщине.

— Остыньте, офицер, — сказала она и поехала дальше.

Жара загнала людей в помещения. За исключением горстки бегунов и безумных велосипедистов по парку сновали лишь птицы и белки. Проезжая мимо Метрополитен-музея, Никки притормозила и, глядя на наклонную стеклянную стену бельэтажа, улыбнулась, как всегда вспоминая классическую сцену из кино: Гарри учит Салли, как сказать официанту о том, что в паприкаше слишком много перца.[69]