Невыносимая шестерка Тристы

На ней джинсовые шорты. Темно-оливковая кожа ее подтянутых ног сверкает в свете люстры. Я слежу за ее взлохмаченным, черным как смоль хвостом и красным оттенком губ, когда она кусает нижнюю, сосредоточившись на своей задаче. Ее рубашка в черно-белую клетку расстегнута, и я останавливаюсь на глубоком V-образном вырезе ее серой футболки, как он опускается между гладкой, без единой поры, кожей ее груди.

Я приподнимаю подбородок и снова смотрю в зеркало. Ради всего святого, на ней хоть есть лифчик?

Она приподнимает мою юбку чуть выше лодыжек и украдкой подглядывает.

— Тебе стоит снять чулки, — советует она, снова подкалывая подол. — И туфли тоже, раз уж на то пошло.

Я слегка поворачиваюсь, выпятив плечо, и пытаюсь решить, что больше подойдет к этому платью: собранные или распущенные волосы.

— Представь, что станет с миром, если я последую модному совету от такой отвратительной оборванки и болотной крысы, как ты, — отвечаю я.

Ее черные кожаные сапоги до щиколотки выглядят мило и все такое, но я почти уверена, что все, что на ней надето, — это то, что она смогла выпросить у других.

Я чувствую ее взгляд на себе и смотрю вниз, замечая легкую вспышку в ее глазах. Отчасти забавляющуюся, но в основном предупреждающую о том, что она записывает в уме все то дерьмо, которое я говорю ей.

Я дрожу, Лив. Правда.

— Если я сниму чулки, — объясняю я, — то не буду подобающе одета. Женщины в моем мире — леди, Оливия.

— Но ты почувствуешь это на своих ногах, — она оглядывает свою работу. — Это скажется нам том, как ты ведешь себя.

— Скажется на чем? Липкий, неприятный весенний жар Флориды на моих обнаженных бедрах?

Бал дебютанток состоится в мае. Влажность воздуха будет настоящим кошмаром несмотря на то, что он пройдет в банкетном зале с кондиционерами. Будто она что-то понимает

— Боишься, что я могу быть права? — усмехается она.

Я закатываю глаза. «Брось». Все, чего я боюсь, — это впустую потратить время.

Но я стою здесь, снова позволяя волосам упасть на спину, и смотрю на нее. Не знаю почему, но все-таки снимаю туфли и ставлю ступню на ее колено.

Тогда докажи.

Откинув голову назад, она смотрит на меня немигающим взглядом медово-карих глаз.

— Я не могу нагнуться в этом платье, — поясняю я.

Сжимая юбку в руках, я начинаю тянуть ее вверх, мимо колен, вверх по бедрам, туда, где подвязка фиксирует чулки.

Еще мгновение она не отрывает взгляд от моих глаз, а затем протягивает руку и расстегивает зажимы.

Кончики ее пальцев касаются внутренней стороны моего бедра, и моя кожа покрывается мурашками, по ней пробегает озноб. Я резко вдыхаю, и она бросает взгляд на меня, такая же неподвижная, как и я.

— Я не могу потратить на это весь день, — упрекаю я, стараясь скрыть свою реакцию.

Ее грудь медленно поднимается и опускается, она снимает чулок с моей ноги и ступни, затем проделывает то же самое и с другой ногой, обе мои туфли лежат на полу вместе с капроновыми чулками.

Она подходит к ближайшей полке, осматривает туфли, хватает пару и указывает на стул возле зеркала.

Я схожу с возвышения и сажусь, удовлетворяя ее просьбу, а она опускается на пол и ищет мою правую ногу под платьем.

Вновь приподнимаю юбку, когда она надевает туфли, и почти забавляюсь тем, что она отказывается смотреть. Я знаю, что она хочет этого. Ноги — одна из лучших частей моего тела. Она и раньше на них смотрела.

Удивительно, что она стерпела мое назначение на место капитана команды по лакроссу в этом году, особенно когда она, вероятно, лучший игрок, и я не облегчила ей жизнь.

Но так оно и есть. Стремление, сосредоточенность, усердная работа… мало что значат, если тебе повезло, как мне. Святые не смешиваются с болотным мусором, и, хотя Рива Кумер может быть тренером, настоящий лидер — я. Все следуют за мной.

Я смотрю на нее, когда она застегивает туфли, и обнаруживаю крошечную родинку на лице, между ухом и скулой, обнажающую золото ее кожи. Я никогда раньше этого не замечала.

Она снова опускает мою ногу, и я глубоко вздыхаю, встаю и вновь направляюсь к возвышению. Платье трется о чувствительную кожу моих голых ног, и кажется, будто каждый дюйм моего тела оживает и ощущает себя.

Почти похоже на то, как я лежу обнаженная в постели, соприкасаясь лишь с простынью.

Поднимая юбку, я смотрю в зеркало, золотые туфли с тонкими, украшенными драгоценными камнями ремешками заставляют мою кожу сиять, и я борюсь с желанием улыбнуться, потому что туфли чувствуются и выглядят намного лучше, чем другие.

Однако.

— Они не подходят к платью, — заключаю я.

Но я не удивлена, что у нее так плохо получается, учитывая то дерьмо, которое она носит.

Я убираю руки за спину, пытаясь развязать корсет.

— Ты права, — соглашается она. — Сейчас тебе нужно новое платье.

Я чуть не фыркнула. Что ж, в этом наши взгляды сходятся.

Неспособная дотянуться до шнуровки, потому что корсет слишком тугой и сковывает движения, я развернулась, положив руки на бедра.

— Расшнуруй меня.

Она подходит, развязывает бант и ослабляет корсет, чтобы я могла спустить его вниз и снять со своего тела.