Невыносимая любовь

Но вот что я пыталась сказать тебе прошлой ночью: твоя правота – вопрос неоднозначный. Я не могу отделаться от мысли, что итог мог быть не столь ужасен, поведи ты себя по-другому. Не говоря о том, что вся эта история, безусловно, обошлась нам слишком дорого при всей твоей правоте. Плечом к плечу? Ты начал все сам, Джо. С самого начала, еще ничего толком не зная о Перри, ты принялся с неким странным упорством накручивать себя по его поводу. Помнишь, как он позвонил впервые? Ты ждал два дня, прежде чем сказать мне об этом. На следующий день ты снова завел старую песню о возвращении в «большую науку», хотя мы давно решили, что в этом нет смысла. Неужели ты действительно считаешь, что Перри не имел к этому отношения? В тот же вечер ты ушел, хлопнув дверью у меня перед носом. Прежде между нами ничего подобного не происходило. Ты становился все более возбужденным и одержимым. Ты не желал говорить со мной ни о чем другом. Наша сексуальная жизнь практически сошла на нет. Я не собираюсь развивать эту тему, но обыск, который ты произвел в моем столе, я расцениваю как предательство. Разве я давала тебе повод для ревности? Чем больше тебя интересовал Перри, тем глубже ты уходил в себя и тем сильнее отдалялся от меня. Ты стал одержимым, нервным и очень одиноким. У тебя появилась сверхзадача, миссия. Может быть, это стало суррогатом науки, которой ты хотел заниматься. Ты провел исследование, пришел к логическим умозаключениям, получил верное представление о многих вещах, но, увлекшись процессом, ты забыл взять меня с собой, забыл, что мне можно доверять.

Есть еще кое-что, о чем я пыталась сказать тебе прошлой ночью, но ты не заметил за собственными выкриками. Вечером, после того несчастного случая, из всех твоих слов было ясно, что ты ужасно переживаешь, не ты ли первым выпустил веревку. Я понимала, что ты должен противостоять этой мысли, опровергнуть ее, смириться с ней – что угодно. Я думала, мы вернемся к этой теме. Думала, что смогу помочь тебе. Насколько я понимаю, тебе нечего стыдиться. Наоборот, я считаю, в тот день ты вел себя смело и достойно. Но сразу после падения твои сомнения заслонили все остальное. Не допускаешь ли ты, что Перри подарил тебе возможность спрятаться от чувства вины? Ты принялся перетаскивать свое беспокойство в новую ситуацию, бежать от своей тревоги, зажав уши, когда мог бы применить к происходящему всю силу рационального анализа, которым ты так гордишься.

Согласна, я никогда и не предполагала, что Перри абсолютно сумасшедший. В то же время могу себе представить, откуда у него взялось впечатление, что ты его направляешь. Он кое-что понял в тебе. С самого первого дня ты видел в нем оппонента и готовился нанести ему поражение, за что и заплатил – мы заплатили – так дорого. Может быть, если бы ты позволил мне вмешаться, он не дошел бы до такого состояния. Помнишь, как в самом начале – в тот вечер, когда ты ушел, разозлившись на меня, – я предложила позвать его для разговора? Ты недоверчиво взглянул на меня, а я до сих пор абсолютно уверена, что на тот момент Перри еще не знал, что наступит день, когда он будет желать твоей смерти. Вместе мы могли бы столкнуть его с дорожки, на которую он ступил.

Но ты пошел своим путем, ты отказал ему во всем, и от этого его фантазии, а потом и ненависть расцветали пышным цветом. Вчера ты спрашивал, понимаю ли я, что ты спас мне жизнь. Ты был смел и изобретателен. Ты был просто великолепен. Но я не верю, что Перри неизбежно нанял бы убийц или принялся бы угрожать мне ножом. Я думала, скорее он причинит вред себе. Как я ошибалась и как была права! Ты спас мою жизнь, но, может быть, ты и подверг ее опасности – когда связался с Перри, неадекватно реагировал на него, предугадывал каждый его следующий шаг, тем самым подталкивая его.

Посторонний человек вторгся в нашу жизнь, и первое, что произошло, – ты стал для меня посторонним человеком. Ты вычитал, что у него синдром де Клерамбо (если это действительно болезнь), и предположил, что он может ожесточиться. Ты оказался прав, ты действовал решительно и действительно можешь этим гордиться. Но что насчет всего остального?

Почему это случилось, как это повлияло на тебя, могло ли быть по-другому, что стало с нами, – сейчас остались только эти вопросы, о них теперь и надо думать.

Наверное, какое-то время нам лучше пожить отдельно. По крайней мере, так лучше для меня. Люк предложил мне пожить в его старой квартире на Кэмден-сквер, пока он подыскивает новых жильцов. Не знаю, куда это нас заведет. Мы были так счастливы вместе. Так страстно и преданно любили друг друга. Мне всегда казалось, что наша любовь должна длиться вечно. Может, так оно и будет. Пока не знаю.

Кларисса

24