Невыдуманные истории

В развращенное коммунистической утопией сознание такое основополагающее понятие, как частная собственность, входит с большим трудом. Даже когда разрешили приватизировать землю, десятки людей у нас не спешили это сделать, хотя, повторяю, даже по нашим меркам стоила она копейки. Зачем это? — рассуждали люди. Дачу свою детям в наследство я и так оставлю, и продать могу, чего же огород городить? Тоже мне собственность — четыреста квадратных метров!

Многим открыла глаза на то, что же это за штука такая — собственный клочок земли, история, случившаяся в Подмосковье и показанная по телевидению. Там расширяли шоссейную дорогу, крайне нужную и важную в связи с ростом транспортных потоков, и надо было построить мост через глубокий овраг. А на склоне того оврага прилепилась хатка местного жителя. Когда-то участок с садом и огородом, где стояла эта хатка, был казенными, государственными, а потом хозяин приватизировал эту землю, и стала она его полной собственностью. И оказалось, что огромный мост, имеющий важнейшее народнохозяйственное значение, можно построить лишь в том случае, если хозяин согласится с этой своей собственностью — участком, домом, надворными постройками, расстаться — обойти никак нельзя. А он расставаться не желает. То есть, пожалуйста, он готов, но взамен извольте построить ему в удобном месте особняк хороший, и чтобы при нем полгектара земли, не меньше. Строительное начальство в обморок попадало: это же миллионные расходы, никакой сметой на сооружение моста они не предусмотренные. Квартиру — пожалуйста, квартиру в микрорайоне выделим, а особняк... «А не хотите, и не надо,— пожимает плечами хозяин. — Ни в какие микрорайоны я не пойду, и квартира ваша мне не нужна, мне и тут хорошо.»

Что бы произошло, случись такая заковыка в не столь давние времена? Да подогнали бы бульдозер с нарядом милиции — и весь разговор. Ну, а теперь — упаси Бог! Надо блюсти имидж цивилизованного демократического государства. Собственность, по новой российской конституции, священна и неприкосновенна. И все это понимают: и те, кому мост — кровь из носу! — надо построить, и хозяин хибары, столь счастливо оказавшейся на пути у этого строительства. Так что получил он по решению суда все, что требовал: и особняк, стоивший мостостроителям несколько сот тысяч долларов, и огромный участок взамен своего.

С точки зрения коммунистической логики, этот человек — обыкновенный рвач, который воспользовался безвыходной для мостостроителей ситуацией. А с точки зрения здравого смысла — нормальный деловой мужик, который распорядился своей собственностью с наибольшей для себя выгодой. Смогли же владельцы крохотных участков в центре Нью-Йорка, Токио или Лондона получить от строительных фирм, хотевших возвести там престижные небоскребы, многомиллионные компенсации, чем же человек, живший на склоне оврага, хуже? Я сам видел в центре Иерусалима заросшие бурьяном пустыри, с остатками былых фундаментов, вокруг которых высятся многоэтажные дома. А на этих пустырях не строят, хотя в святом городе каждый клочок земли, что называется, на вес золота. Почему не строят? Потому что эта земля принадлежит на правах собственности палестинским беженцам, и выкупить ее израильскому правительству не удается ни за какие деньги. Торжествует право, даже если это нравится далеко не всем.

Моя земля. Если разобраться, совсем маленький участок. Но мой, собственный. Могу дом в три этажа построить, с плавательным бассейном, газонами и цветниками, как в американских фильмах, могу оставить огород с яблонями и вишенником, могу оградкой обнести, а могу — и четырехметровым забором. Хозяин — барин. Не могу лишь то, что запрещено законом во всем цивилизованном мире: сдать, скажем, эти квадратные метры за огромные деньги какой-нибудь фирме под склад химикатов, не могу оборудовать бензоколонку, мастерскую по ремонту автомобилей или заводик по выпуску мини-тракторов, потому что это нарушит права моих соседей на спокойную жизнь. И это нормально. В той или иной степени любое государство регламентирует право собственности на землю, особенно на землю сельскохозяйственного назначения. Но уж зато указывать мне, какой дом и из каких материалов построить, каким в нем должны быть высота фундамента или конька крыши, чем эту крышу накрыть — шифером, рубероидом или металлочерепицей, установить печное отопление или водяное, не смеет никто: что и как делать, мне продиктуют средства. которыми я располагаю, а не чиновники из райисполкома.

А ведь какими запретами нас только не опутали по рукам и ногам, выделив, наконец, эти четыре несчастные сотки!

«Ни-з-з-з-зя!»