Невский романс

Немного отступив назад, Владимир пристально посмотрел на Элеонору. Сейчас она стояла почти на том же самом месте, где стояла полтора часа назад Полина. И это совпадение показалось Владимиру весьма неприятным. Он вспомнил яркий наряд Полины, потом оглядел элегантный темно-синий плащ графини Лисовской, и у него возникло ощущение, что сейчас не день, а глубокие сумерки. Владимир даже встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.

— Довольно, — решительно сказал он. — Не унижай себя выпадами в мой адрес. Мне от них ни тепло ни холодно. А вот ты потом себе не простишь, что потратила столько усилий и ничего не добилась.

Он попытался обойти ее, но она вдруг бросилась к нему и повисла на шее. За этим последовала безобразная сцена. Элеонора отчаянно пыталась нагнуть голову Владимира к своим губам, а он уворачивался, стараясь сбросить с себя ее руки. Когда Владимиру удалось это сделать, Элеонора, потеряв опору, уцепилась за воротник его плаща. Почувствовав, что его душат, Владимир перестал осторожничать, схватил противницу за рукава и отбросил от себя. Элеонора отлетела на несколько шагов. А в руках Владимира осталась меховая опушка ее левого рукава.

Отдышавшись, он посмотрел на кусочек темного меха и, не зная, что с ним делать, протянул его Элеоноре.

— Возьмите, — растерянно пробормотал он.

Элеонора подскочила к Владимиру, вырвала у него меховой хвостик и с размаху забросила за чугунную решетку набережной.

— Мерзавец! — в бешенстве прошипела она. — Неотесанный грубиян! Ну, погоди у меня! Я тебе еще припомню этот день, все припомню! Это унижение, этот порванный плащ, твои насмешки над моими самыми светлыми…

Недоговорив, Элеонора резко развернулась и бросилась к карете. Едва она запрыгнула внутрь, кучер натянул вожжи, и экипаж понесся прочь от нелидовского дворца. Владимир глубоко вздохнул, наклонился и поднял с земли свой помятый цилиндр.

— Не выбрасывайте, барин, отдайте мне, — попросил Владимира его дворник, все это время неспешно отчищавший с мостовой снег и с интересом наблюдавший за перипетиями объяснения между хозяином и незнакомой дамочкой. — Натяну на горшок, расправлю, еще сгодится. Жалко, вещь-то, поди, еще новая совсем!

— На горшок, говоришь? — переспросил Владимир. И вдруг заразительно расхохотался.

Протянув дворнику цилиндр, он уселся в коляску и велел кучеру ехать… к магазину Шармера, за новым головным убором.

* * *

После Шармера Владимир заехал за Зоричем и они отправились во французский ресторан. По окончании трапезы, раскуривая трубку, Владимир рассказал о стычке с Элеонорой.

— Смотри, приятель, будь осторожен, — предостерег Зорич. — Сдается мне, что в лице этой женщины ты приобрел хитрого и опасного врага.

— Ну, это меня не сильно беспокоит, — философски усмехнулся Владимир. — Одним врагом больше, одним меньше. Гораздо неприятней другое. Я подозреваю, что Элеонора оговорила меня перед мадемуазель Вельской. — А с чего ты это взял?

— Со вчерашнего дня эта девица слишком настороженно со мной держится. Будто чего-то боится. Вот и сегодня. — Владимир задумчиво затянулся дымом. — Вообрази: приехала навестить Наденьку и, вместо того чтобы сразу идти в дом, встала возле ограды Мойки, чуть не полчаса так и простояла на одном месте. Я сидел в кабинете. Слышу — подъехала коляска. Глянул в окно. Смотрел на нее, смотрел, потом не выдержал и сам вышел на улицу.

— И что же?

— Разругались в пух и прах. Да еще и наглецом меня обозвала за то, что я сказал, что она ведет себя смешно.

— Кто ж говорит такие слова барышням?

— Да вывела она меня! Ведет себя словно ребенок несмышленый.

— Да ведь она почти ребенок! Ну, в самом деле, Владимир, как тебе не совестно? Связался черт с младенцем.

— И то верно, — согласился Владимир. — Нашел с кем вести словесную перестрелку. Как это все, однако, глупо! И дернула же меня нелегкая над ней подшучивать. Зачем? Да, по большому счету, какое мне до нее дело?

— Да нравится она тебе, вот какое!

— Вздор! — возмущенно возразил Владимир. — Что в ней может нравиться, скажи на милость? Зорич крикнул, чтобы принесли еще вина, а Владимир откинулся на спинку дивана и задумался. Он вспомнил Полину — но не такой, какой видел сегодня, а какой она была вчера. Он живо представил ее в тот момент, когда она вошла в театральную ложу в своем роскошном наряде. Он невольно залюбовался ею в ту минуту, когда десятки восхищенных взоров устремились к ней, и она вся расцвела и похорошела под этими взорами.

Да, Александр прав: эта девушка, действительно, привлекала его, как привлекает красивый, яркий цветок. Но он знал, что цветок этот, скорее всего, искусственный, и благодатного меда с него не соберешь. Поэтому и не хотел лететь на его притягательный аромат — не живительного нектара, а тонких французских духов.