Невская битва. Первый подвиг Александра

Елифан в очередной раз натянул лук, навскидку примериваясь к рослому шведу, что, в свою очередь, метил из арбалета в кого-то и русичей. И вдруг почувствовал сильный удар по левой руке и следом в плечо. Он всё же отпустил тетиву лука, и швед повалился с русской стрелой в горле, но сам Елифан тоже упал с перебитым плечом. Сзади послышалась крепкая ругань новгородца, отражавшего удар шведа, который ранил Елифана. Самого короткого боя парень уже не слышал, потерял сознание, но Никоне, а это был он, удалось не только отбить ижорца, но и оттащить его в сторону.

— Ты полежи тут чуток, сейчас мы с ними разберёмся, и я тебе помогу... — уговаривал Никоня Елифана, словно тот мог слышать. Новгородец бросился обратно в гущу дерущихся, размахивая мечом:

— Я вас, проклятые! Чтоб вам!

Отовсюду неслась отборная ругань, весьма помогавшая русичам бить вражин. Очнувшись через некоторое время, Елифан понял, что лежит чуть в стороне от идущего боя. Левая рука не подчинялась, попытавшись правой её просто поднять, ижорец даже застонал от боли, настолько та была сильной. Рядом, так же оттащенный заботливыми товарищами в сторону, лежал ладожанин с переломанными от падения на него убитой лошади ногами и раненой правой рукой. У самого ижорца распухло колено, даже не понял, когда ранили.

— Ничего, наши победят и нам помогут.

Елифан с тоской смотрел на идущий бой, там новгородцы бьются, а он ничем помочь не может. Тут его взгляд упал на лук, лежавший рядом. Ижорец посмотрел на лук, потом на ладожанина и вдруг спросил:

— Удержишь одной рукой облучье?

Тот сразу понял, о чём говорит товарищ по несчастью, кивнул:

— Попытаюсь.

Вдвоём они пристроили оружие так, чтобы один держал сам лук, а второй натягивал тетиву и метил. Со стороны это выглядело странно, двое русичей, тесно прижавшись друг к дружке, пытались отправить смертоносные стрелы даже будучи тяжело раненными. Первая стрела полетела мимо, но парни уже поняли, что получается, и взялись за следующую. Точный глаз и, главное, желание помочь бьющимся товарищам помогли все остальные стрелы послать точно в цель. Елифан с ладожанином били шведов до тех пор, пока в колчанах не кончился запас. С тоской оглядевшись, Елифан заметил, что у лежащего с пробитой грудью новгородца колчан не пуст. Пополз к нему, опираясь одной рукой, подтащил колчан к себе, взялся за его ремень зубами и пополз обратно к ладожанину. Их общий лук ожил снова. Увидев, как упал пробитый посланной новыми друзьями стрелой здоровенный швед, ладожанин довольно заорал:

— Ага! Нас просто так не возьмёшь!

Ответом ему была встречная стрела, посланная из арбалета. Шведы тоже умели хорошо бить, потому крик оказался для русича последним. Елифан некоторое время недоумённо смотрел, как булькает кровь, вытекая из горла товарища, помочь которому уже не мог никто. Потом повернулся в сторону воюющих, немного посмотрел и решительно подхватил лук ногами. Так, наверное, не стрелял ещё никто. Обеими ногами ижорец упёрся в налучье, заложив здоровой рукой стрелу, потом перевернулся на спину, и натянув тетиву, старательно прицелился. Только бы не попасть в своих! Но и шведов нашлось неподалёку достаточно, метить было в кого. Выпущенная таким странным способом стрела всё равно нашла свою цель, ещё один враг если и не был убит, то схватился за раненую руку. Тоже помощь!

Елифан вздохнул: бить бы по лошадям, но те крутятся в гуще дерущихся, можно поранить своих. И тогда он пополз ближе к берегу. Почти у воды повторил тот же трюк — натянул тетиву лёжа и послал стрелу в охранника на шнеке. И почти сразу был ранен сам, теперь в ногу. Шведы уже сообразили, кто стреляет так точно. Остальную часть битвы Елифан видел уже только лежа. У него даже не хватило сил вытащить наконечник вражьей стрелы, глубоко засевший в бедре. Потерявшего много крови, но живого ижорца подобрали вместе с остальными уже после боя. Он тяжело дышал и был бледен, как снег, всё же был сильно обескровлен. Пельгусий, глядя на Елифана, ласково уговаривал сородича:

— Ты потерпи, мы тебя выходим. И рука заживёт, и нога, будешь как новый.

А Канюша погиб. Был убит уже после боя.

Князь Александр стоял, разговаривая с Пельгусием и другими ижорцами, сердечно благодарил за помощь. Без них не справились бы, да и просто не узнали о приходе свеев до самого появления под стенами Новгорода. Канюша был в их числе. Вдруг намётанный взгляд молодого, но опытного охотника уловил едва заметное движение в кустах на краю поляны. Так опытный ловчий даже не глазами, а чутьём понимает, где находится дичь либо опасность. Канюша сделал небольшое движение, на миг опередив летящую в князя стрелу, и вдруг начал падать, пронзённый ею. Пельгусий, ахнув, подхватил сородича, а к кустам уже бежали дружинники. Канюша едва улыбнулся, прохрипев:

— Успел...

Оказалось, что один из выбравшихся из Ижоры шведов не смог пробиться к своим и засел в кустах. Его целью был князь, и только ижорец, заслонивший Александра собой, спас князю жизнь.

Александр велел:

— Везти в Новгород, похоронить с честью великой вместе со всеми!

Но Пельгусий вдруг попросил: