Невская битва. Первый подвиг Александра

— А хоть и много? Нас всё одно больше!

Кузнец Пестрим усмехнулся, недовольно качая головой:

— Ты, Никоня, точно глупой какой. И чего тебя на вече посылают, ваш Людин конец другого потолковей не нашёл?

Никоня на такие слова заметно обиделся, но не столько за себя, сколь за Людин конец:

— Ты чего наш конец поносишь?! Ваш Словенский ничем не лучше!

Такое часто бывало на вече, сведутся спорить кончанские, чей конец лучше, слово за слово и до драки недолго. Не раз разнимали горячие головы на самом городском вече. Разнимать-то разнимали, но ссора потом переходила на улицы города, бывало, что и на Великом мосту кончанские встречались, каждый своё отстаивая. Старосты хорошо знали, что на вече следует брать только самых выдержанных, чтоб не заводились на ссоры, но не всегда так получалось. Никоня в своём конце любимец, ни одно вече, что кончанское, что городское, без него не обходилось, если не слышали Никоню новгородцы, так и переживать начинали, не занедужил ли? Причём не только людинские, даже словенские, с которыми у него всегдашний спор.

Но сейчас не до споров, потому на Никоню и Пестрима прикрикнули сразу несколько человек.

— А я слышал, что шведы уж пороги после Ладоги прошли... Значит, и до нас недалече.

Говорившему возразили:

— Если б пороги прошли, то ворота городские давно закрыты были, а через них и сейчас вон проезжают.

Неревский староста прикрикнул на спорщиков:

— Цыц вы! Вон князь с боярами идёт, сейчас всё обскажут.

Из Софии действительно показалась высокая фигура князя, следом за ним шёл весь совет господ, только кончанские старосты стояли среди своих на площади, следя за порядком. Появление князя вызвало движение среди горожан; не замечая окриков старост, новгородцы в едином порыве приблизились к Софии, никакой силой их не удержать. Но в старосты не выбирают абы кого, кончанские хорошо знали эту особенность веча, потому заранее людей поставили подальше, чтоб, приблизившись, не смели и самого князя. Помогло немного, дружинники едва удерживали толпу на расстоянии.

В ней раздались голоса, обсуждающие князя и бояр:

— А князь-то как вымахал! Рослый...

— Да уж, хорошо, что ум не отстаёт...

— Говорят, молодой, да ранний...

— В чём ранний-то?

— Да во всём.

Кричать на болтунов было бессмысленно, всем рты не заткнёшь, пока сам Александр говорить не начнёт, так и будут языки про него чесать. Всё это знали и потому не переживали. Даже сам князь, который, конечно, тоже слышал суждения о себе. Поджидая бояр, он стоял, прямой, стройный, высоко вскинув красивую голову и поводя взглядом голубых глаз по вечевой толпе. И всё вече вдруг почувствовало, что перед ними стоит Хозяин. В Великом городе хозяйничало вече, в спокойные времена совет господ, но, когда приходила лихая година, власть беспрекословно отдавалась князю. Правда потом, когда князь помогал городу от беды избавиться, тоже вече частенько просто его же и прогоняло. Так бывало и с отцом Александра, князем Ярославом. И даже не раз. Но князья, чувствуя свою ответственность перед городом, снова и снова принимали на себя нелёгкую ношу защиты Новгорода. Почему? О том только они и знали.

Наконец посадник Степан Твердиславич поднял руку, призывая к вниманию:

— Тихо! Князь Александр Ярославич говорить будет!

Вече уж на что шумное, но притихло враз, приучено сначала слушать внимательно, потом зашумит, загалдит снова, но пока князю надо высказать, чего от города хочет, к чему зовёт.

Князь Александр шагнул вперёд. Это его первые слова перед вече, раньше всё за спиной отца или бояр стоял, теперь в него упёрлись тысячи вопрошающих глаз, от него сейчас зависит судьба большого города, он должен так сказать людям, чтобы поверили, чтобы пошли за ним.

— Господин Великий Новгород, к тебе обращаюсь! — голос молодого князя, казалось, звенел над всем городом. Вече притихло окончательно. Молод князь, ох молод, да, видно, крепок духом, вон как уверенно говорит. А Александр просто забыл о себе, о своих переживаниях, сейчас главное они, те, кто стоит вот здесь и кто остался дома ждать решения веча. Его дело защитить новгородцев, потому не своей заботой озабочен князь, а общей. Людей не обманешь, сразу почуяли этот настрой, потому и поверили молодому князю, как себе самим. Вече внимало словам Александра, не шелохнувшись. Казалось, пролети на площади муха — услышат в дальних рядах, даже дышали через раз, чтобы не пропустить ни одного слова, чтобы не переспрашивать.

— Шведы на нашей земле! Не с добром пришли, многими боевыми ладьями с оружием по наши души! Про то весть прислала Ижора, следят за шведами. Встали они пока на Неве перед порогами, ветра попутного ждут. Если дойдут к Ладоге да захватят, закрыты будут пути новгородцам к Варяжскому морю. Да и от Ладоги до нас недалече. Не станем ждать врага под своими стенами, бить его надобно на подходе. И Ладогу шведу отдавать нельзя!

Рука князя сжалась в кулак, показывая, как надо бить шведа. Вече взорвалось в едином порыве:

— Бить вражин!

— Не пускать в Ладогу, там наши!

— Не пускать проклятых к Новгороду!